13. Крушение стены

История показала, что то, что болельщики Молнии принимали за светлое будущее, на самом деле в итоге оказалось началом первого в истории команды смутного времени. До первого выхода в плей-офф команда двигалась исключительно поступательно, с каждым годом улучшая собственные результаты. Молодые игроки взрослели, набирались опыта, ветераны демонстрировали, что есть ещё порох в пороховницах. И с каждом годом команда делала, может, и небольшой, но все-таки шаг вперед. От следующего сезона ожидали того же и внимательно смотрели на действие штаба Эспозито по усилению команды.

26 июня Эспозито отправил голкипера Джеффа Риза, который не убедил его в качестве вратаря, способного тащить команду в случае травмы Дэрена Пуппы (пока ещё речь шла о запасном вратаре, о том, что Пуппе никогда больше не удастся вернуться на свой уровень, никто даже не задумывался) в Нью-Джерси, получив талантливого, как тогда считалось, Кори Шваба. Шваб был звездой и одним из лучших голкиперов АХЛ, но в НХЛ, оставаясь в Нью-Джерси, он мог рассчитывать разве что на 10-15 матчей, сидя за спиной возможно лучшего вратаря в истории Лиги Мартена Бродо. За приобретение Шваба к Ризу пришлось доплатить достаточно высоким вторым раунда драфта, что, впрочем, все равно не было столь принципиально.

Драфт 1996, в итоге, остался в истории клуба тем фактом, что, с одной стороны, Молния выбрала в первом раунде игрока, который получил полное право называться «бастом», а с другой стороны, в последнем раунде выбрала игрока, которому выпадет стать краеугольным камнем основного состава на годы вперед.

На драфте Тампа выбирала шестнадцатой. При этом выбора во втором и четвёртом раундах у неё не было, зато было два выбора в шестом раунде.

Сложно сказать, что такого увидели скауты Молнии в защитнике Марио Лароке, кроме его гренадерского роста в 190 сантиметров. Можно отметить лишь то, что после Ларока были выбраны такие игроки, как Здено Чара (который ещё выше, кстати), Кори Сарич или, например, Даниэль Бриер. Ларок провел в НХЛ лишь пять игр (все за Тампу), в которых запомнился лишь тем, что получал необязательные удаления (в каждом матче), все матчи Молния проиграла (в том числе 1-10 Вашингтону), а сам Ларок получал лишь отрицательный показатель полезности.

В третьем раунде под общим 69 номером был выбран правый крайний Кёртис Типлер, который не то, что не поиграл в НХЛ, но и вообще провел лишь один сезон в профессиональном хоккее, да и то в Объединенной хоккейной лиге, которая в табели о рангах североамериканского хоккея располагается после Интернациональной хоккейной лиги (которая тогда ещё функционировала), Американской хоккейной лиги, Хоккейной лиги Восточного побережья и Хоккейной лиги Западного побережья.

В пятом раунде (под общим 125 номером) выбрали защитника Джейсона Робинсона. В Тампе он в итоге тоже не поиграл, но, в отличие от Типлера, какую-то профессиональную карьеру он провел. Правда, в основном, играть ему пришлось в Европе: 8 сезонов в Великобритании и один сезон в Италии.

Под 152 номером (шестой раунд) Эспозито выбрал московского армейца Николая Игнатова. Николай в Северную Америку не поехал, зато вдоволь поколесил по российским клубам. После ЦСКА были Крылья Советов, Магнитогорск Металлург, Ак Барс, Локомотив, Авангард, Подольский МВД, Воскресенский Химик, Молот-Прикамье и, наконец, ХК Рязань.

Пятью выборами позже – под общим 157 номером Тампа выбрала канадского центрфорварда Хавьера Делайла. Этот нападающий поиграл в двух командах НХЛ – в Тампе и Монреале, но в сумме получилось всего лишь 16 игр. Всё остальное время ИХЛ, АХЛ, лига Восточного побережья, Германия.

И, наконец, в завершающем раунде (драфт 1996 стал первым, который проводился в семь раундов), под общим 179 номером Молния назвала имя малоизвестного защитника из чешского Витковице по имени Павел Кубина. Если бы не этот выбор, то этот драфт вполне мог бы отнять пальму первенства у драфта 1994 в категории «самый провальный драфт в истории Тампы».

После драфта активность Эспозито на трансферном рынке продолжилась. Из Эдмонтона был получен чешский форвард Владимир Вуйтек. В обратном направлении последовал тафгай Брэнтт Майерс. Дополнением к условиям сделки была возможность дополнительного обмена правом выбора в третьем раунде драфта 1998 года, которое, впрочем, не было реализовано.

Десять дней спустя из стана действующего обладателя Кубка Стэнли, Колорадо, был получен защитник Крэйг Воланин. Компенсацией стало право выбора во втором раунде драфта 1998 года.

В начале августа в качестве свободного агента был подписан защитник-ветеран Джей Уэллс. Достаточно неожиданно 22 августа 1996 года Эспозито обменял Петра Климу в Лос-Анджелес, получив всего лишь право выбора в пятом раунде драфта 1998 года. Все замерли, поскольку такой обмен указывал на то, что Эспо задумал что-то серьезное, для чего требовалось освободить место в платёжной ведомости.

Это явно был не латышский защитник Виктор Игнатьев (Викторс Игнатьевс, как его имя писалось в протоколах международных матчей с участием сборной Латвии), который был подписан в качестве свободного агента 26 августа.

Гром грянул на следующий день. Отдав Детройту условный выбор на драфте 1998 года (условие было связано с выходом Тампы в плей-офф, и мы сейчас, чтобы не раскрывать все карты, не будем давать разъяснения о том, какие выборы получал бы Детройт в случае выхода Тампы в плей-офф и какие – в случае невыхода), Молния получила одного из лучших правых крайних нападающих Лиги (хотя он и был уже к тому моменту немолод).

Дино Сиссарелли родился 8 февраля 1960 года. А уже в 1981 году ворвался в НХЛ и не просто ворвался, а словно шторм пронесся по регулярному чемпионату и по розыгрышу Кубка Стэнли. В 32 матчах регулярного чемпионата он забросил 18 шайб и стал седьмым снайпером команды (лидер по этому показателю, Стив Пэйн, забил 30 голов в 76-ти проведенных играх). А в плей-офф Дино раскрылся еще больше, сыграв наиважнейшую роль в сенсационном выходе его Северных Звезд из Миннесоты в финал Кубка. Остановить задорного канадца смогли только Островитяне из Нью-Йорка во главе с великими Майком Босси и Брайаном Тротье, выигравшие финальную серию 4-1. Стиль Дино, в котором он играл в атаке, не был оригинален, но делал он это восхитительно. Большинство своих шайб он забивал с пятачка в борьбе с превосходящими его по размерам и количеству защитниками и вратарями.

В сезоне 86-87, набрав в 80-ти играх 103 (52+51) очка, Дино стал лучшим бомбардиром своего клуба. И как раз в этом сезоне его клуб впервые не попал в плей-офф.

Он был разочарован. Следующий сезон лишь доказал это. Ужасные «-29», команда заняла «почетное» последнее место в лиге, и судьба лидера команды была решена. Оставалось только ждать. Прошел еще почти целый сезон, и в день дедлайна (срока окончания любых переходов) 1989 года его вместе с защитником Бобом Роузом обменяли в Вашингтон на Майка Гартнера и Ларри Мерфи. И, как это часто бывает, Дино сразу преобразился. Спустя всего 11 дней после переезда Дино в матче с Хартфордом установил рекорд Вашингтона по набранным очкам за один матч, забросив 4 шайбы и трижды ассистировав партнерам.

За следующие три года Дино стал символом столичной команды. Он не менял стиль игры, хотя сама игра с приходом большого количества европейцев стала меняться в сторону комбинационности.

Летом 1992 года контракт закончился, Дино стал неограниченно свободным агентом. И понимая, что в системе Вашингтона Сиссарелли не останется, столичные менеджеры обменивают его в Детройт, вторую в лиге команду по итогам сезона 91-92. Что это: удача или Дино сам поспособствовал этой сделке – истории не известно. Известно одно: обменяли его на Кевина Миллера, никогда звезд с неба не хватавшего. Не покидает впечатление, что обмен был в духе «да хоть кого бы, уйдет ведь…».

Казалось, команда из Мотортауна (позже – Хоккейтаун) – это то, что ему нужно. Сверхталантливые центрфорварды-распасовщики Стив Айзерман и Сергей Федоров, растущий силовой Кейт Примо, скоростные Рэй Шеппард и Пол Айзеберт (да, именно наш капитан), в защите атакующие Пол Коффи, Стив Чиассон и молодой Никлас Лидстрем с Владимиром Константиновым на подстраховке. Только борца на пятачке не хватало Детройту для безоговорочной победы над всеми. В плей-офф команда, конечно же, попала, но… В первом раунде в семи матчах Детройт проиграл Торонто, той самой команде, которая дошла до полуфинала Кубка, играя во всех сериях семь матчей, и в которой лучшим снайпером был Дэйв Андрейчук.

В следующем сезоне Детройт был лучшей командой: сбалансированной, молодой, мобильной – она выиграла дивизион, вышла в плей-офф на Сан Хосе, которая проводила лишь третий сезон в НХЛ и держалась на одной пятерке. Но произошло чудо. Одна пятерка в составе Игоря Ларионова в центре, Сергея Макарова справа, Йохана Гарпенлова слева, Сандиса Озолиньша и Тома Педерсона в защите обыграла Детройт в 7-ми матчах.

Следующий сезон, уже третий в команде-мечте, начался для Дино, как и для всех игроков лиги, с локаута. Поскольку сезон был укорочен, все команды играли лишь с командами своей конференции. Детройт всех своих обыграл, за три серии проиграв лишь два матча. Но финал надо было играть с командой с Востока. Ею оказалась Нью Джерси, где был, по сути, один игрок – главный тренер Жак Лемер. Его тактика «левого замка» оказалась непреодолимой преградой на пути Детройта к Кубку. И никто не мог поверить, что команда без звезд, с молодым вратарем (Мартин Бродо тогда был молодым) выиграет без проблем у Детройта четыре игры, не проиграв ни одной.

В начале сезона 95-96 в Детройте окончательно сформировалась «русская пятерка». Она действительно стала лучшим звеном в лиге. Естественно, Дино не входил в эту пятерку. Его время на льду стало неумолимо сокращаться, сзади наступали на пятки молодые Грег Джонсон, Тим Тейлор, Мартин Лапойнт. Его даже стали временами оставлять в ложе прессы… Но команда показывала изумительную игру. Одержав 62 победы, она установила рекорд всех времен по этому показателю. Безоговорочное лидерство. Но в финале Конференции в шести матчах побеждает Колорадо, и тем самым практически обеспечивает себе Кубок, который и получает, обыграв всухую Флориду.

Дино Сиссарелли очень хотел выиграть Кубок Стэнли. Но не меньше его это хотели сделать и менеджеры Детройта. И они решили, что для победы команды просто необходимо ее… омоложение. Среди «жертв» процедуры стал и Дино Сиссарелли.

«Я еду в Тампу, что ж: Флорида, море, солнце, пляж круглый год – что еще нужно, чтобы встретить старость?» – шутил Дино. А что ему оставалось: в 36 лет он покинул команду-фаворит, перешел в команду-загадку.

Больше трансферных бомб до конца сезона Эспозито не подбрасывал. В качестве свободных агентов команду покинули Крис ЛиПума, Жан-Клод Бержерон, Эдриан Плавсич и Мишель Пети. В том же качестве к клубу присоединился Пол Бруссо. Но эти переходы вряд ли могли стать (и в итоге и не стали) значимыми для команды.

Команда готовилась к своему первому сезону на собственной арене после четырёх лет скитаний по арендованным. Новая арена, получившая наименование Ice Palace, или «Ледовый дворец», была готова принять хоккейные матчи, и дата её открытия была назначена на дату первого домашнего матча команды в сезоне – 20 октября.

Начало сезона пропускал капитан команды Пол Айзеберт, который перенес в плей-офф 1996-го разрыв паховых колец и все еще восстанавливался от последствий этой травмы. Сам Пол надеялся вернуться к началу сезона, однако Терри Крисп сказал, что он его допустит к игре, только когда он будет полностью готов. «Я ему сказал, что не будет никакого катания, пока мы все вместе не сядем, и доктора, глядя мне в глаза, не скажут, что катание будет для него лучшей терапией и восстановлением». В итоге Айзеберт пропустил практически всю первую треть сезона.

Сезон начинался четырьмя выездными матчами. Первый матч состоялся 5 октября в Питтсбурге и завершился победой Молнии в дополнительное время со счётом 4-3. Дино Сиссарелли с ходу принялся штурмовать вершину в 600 шайб, забросил третью шайбу Тампы в матче и вывел команду вперед (начался матч с того, что Тампа проигрывала 0-2). Победная шайба на счету Шона Барра. Два очка вроде как и не пахнут, но в данном случае стали лишь каплей мёда в бочке дёгтя – после матча стало понятно, что Дэрен Пуппа играть не может. Травма настигла его в первой же игре сезона. И хотя матч до конца он довел, дальнейшие его перспективы были покрыты плотным туманом.

Длительное время Пуппа ездил с командой на выезды, и казалось, что он готов вернуться со дня на день, но этот день все не наступал. В конечном итоге вопрос, когда же он снова сможет играть, начал его раздражать.

«Почему ответ должен быть другим после того, как я отвечал на этот вопрос вчера? – не выдержал Дэрен в интервью 3 ноября. – Если бы у меня был волшебный ответ на этот вопрос, я бы вам его дал».

Молчание Пуппы вынуждало прессу домысливать, что же происходит, пока, наконец, 7 ноября не были объявлены результаты МРТ, показавшие смещение позвонков и защемление нерва в спинномозговом канале, которые были причиной не проходящих болей, испытываемых Пуппой. Было объявлено, что Пуппа отправится в Лос-Анджелес для консультаций с одним из лучших специалистов в области спортивной медицины и неврологии доктором Робертом Уоткинсоном, который в том числе занимался спиной Марио Лемье. Эспозито на пресс-конференции уверенно заявил: «Дэрен будет играть за Молнию, вопрос только, когда это случится». Приговор Уоткинса был суров – Пуппе требуется операция и длительное восстановление.

Место в воротах занял Кори Шваб. Из фарм-клуба подтянули Дерека Уилкинсона. Первый матч в таком составе получился неудачным. 11 октября в Вашингтоне в ворота Шваба влетело пять шайб, а в ворота сменившего его Уилкинсона – одна, причём с единственного броска в створ. Пётр Бондра в этой игре ограничился «всего лишь» четырьмя (2 гола, 2 передачи) очками.

В следующей игре в Торонто Шваб тоже не был образцом сверхнадёжности – 4 пропущенных из 33 бросков, но здесь выручила атака вообще и Крис Грэттон, оформивший свой первый в карьере хет-трик. А через три дня в Баффало Шваб предстал перед публикой в роли Пуппы – 22 отраженных броска из 22, первый шатаут не только в составе Тампы, но и в НХЛ-овской карьере. Дино Сиссарелли в этом матче отметился дублем.

И вот, наконец-то, 20 октября и новый сверкающий дом. Но, если верить Филу Эспозито, именно в этот день его конфликт с Сабуро Ото достиг своего апогея. Поскольку взгляда на события с противоположной стороны мы не имеем, процитируем мемуары Фила, не забывая при этом, что он частенько в своей автобиографии излагал факты так, как это было выгодно ему.

«Пожалуй, самым неудачным днем в моей карьере генерального менеджера «Лайтнинг» было 20 октября 1996 года. Это был день открытия Ледового дворца. Именно в этот день я понял, насколько низко упал мой статус. Символическое вбрасывание проводили Ото и комиссионер НХЛ Гэри Беттмен – да и пусть. Но Ото даже не предоставил нам с Тони места на арене, чтобы мы могли посмотреть игру. Когда я сказал ему об этом, он ответил:

– Иди со зрителями посиди.

– Не могу. Они меня там с ума сведут, – ответил я.

Прямо на моих глазах Беттмен сказал Ото:

– Стив, у твоего генерального менеджера должно быть свое место.

В итоге мы с Тони смотрели игру из пресс-ложи. Я поверить в это не мог. Это было так унизительно! Ведь это с меня началось основание этого клуба. Да, мне здорово помогли, но это была моя идея и моя мечта. Это была моя команда, которую я сам собрал и очень этим гордился. Более того, это было моим главным достижением в хоккее. А мне даже место не предоставили на матче открытия новой арены. Просто унизительно!»

Сам матч закончился со счётом 5-2 в пользу хозяев, первую шайбу в истории новой арены забросил… Конечно же, Брайан Брэдли, кто ещё?

Спустя короткое время команду покинул соратник Эспозито, один из тех людей, которые стояли у самых истоков – управляющий Дэвид Лефевр, который больше всех из менеджмента клуба вложил своих сил и времени в строительство Айс Пэлас. Эспозито утверждает, что причиной было то, что и у Лефевра был конфликт с Ото. Так это или нет, мы вряд ли узнаем, поскольку сам Лефевр не оставил никаких комментариев в прессе относительно своего ухода. Не говоря уж о Сабуро Ото. Я ещё раз повторюсь – я не считаю Ото агнцем и святым, но и тем демоном, которым он нарисован в автобиографии Эспозито, он, скорее всего, не являлся. Как минимум, потому что многие обвинения Фила разбиваются о фактически задокументированные хронологические события (мы ещё будем возвращаться к этому вопросу, к сожалению). Фотограф команды в те годы – Джон Хайт, в беседе с автором назвал Сабуро (опять же, называя его Стивом) Ото прекрасным человеком, с которым у большинства работников клуба были едва ли не дружеские отношения.

Обстановка в команде была нездоровая. Помимо конфликтов в рядах менеджмента клуба, появившейся информации о скорой продаже команды (по утверждению Эспозито, интерес к покупке высказали владельцы баскетбольного Хьюстона, они приезжали в город в ноябре, и их предложение якобы предполагало увеличение доли самого Эспозито до уровня контрольного пакета), начались конфликты игроков с Терри Криспом.

Всё это не могло не сказаться на игре команды. Обыграв по инерции ещё и Айлендерс 22 октября (6-3), команда провалилась в глубокое и затяжное пике в духе первых сезонов в НХЛ. Начиная с домашнего матча против Оттавы (поражение 2-5) и до самого начала декабря (!), Тампа выиграла два матча (против Рэйнджерс 5-3 и против Лос-Анджелеса 3-0, второй шатаут Шваба), дважды сыграла вничью (с Чикаго 2-2 и с Питтсбургом 5-5, хет-трик Дино Сиссарелли) и проиграла четырнадцать (!!!) раз.

В попытке спасти положение Эспозито провернул обмен с Калгари, получив голкипера Рика Табараччи, который должен был заменить в качестве основного вратаря неудачно играющего Шваба. За Табараччи пришлось отдать Аарона Гейви, который к тому моменту стал уже полноценным игроком основы, нельзя сказать, что незаменимым, но, как минимум, важным. Но гораздо хуже другое – нужно было что-то придумать, чтобы вписать Табараччи в зарплатную ведомость. В те времена не было жёсткого потолка зарплат, но никто не отменял бюджетных ограничений от собственников команды, и вот тут Сабуро Ото отслеживал каждый доллар, связывая Эспозито по рукам и ногам – возможно, именно это и было причиной их конфликта. Для этого пришлось резать по живому – отдавать в Анахайм за всего лишь право выбора в шестом раунде драфта 1997 года (забегая вперед, отметим, что этот выбор будет использован для выбора российского защитника Андрея Скопинцева) одного из лидеров команды – Брайана Беллоуза, который, впрочем, сам запросил обмена, обозначив причину – конфликт с Терри Криспом. Оба обмена произошли 19 ноября.

Табараччи не был основным вратарем в Калгари, и, хотя в предыдущем сезоне он провел 43 встречи, опыта игры однозначным первым номером у него не было. Но и выбора у Эспозито тоже не было.

«Будем реалистичны – никто бы не отдал нам своего первого вратаря, – прокомментировал обмен Фил. – У нас были переговоры с Чикаго относительно Эдди Белфура, но цена была ужасно высокая – они хотели Криса Грэттона и Дэрена Пуппу. Мы по-прежнему верим в Дэрена, и когда он вернется, Рик Табараччи будет ему хорошим помощником».

С

итуация усугублялась тем, что другой лидер команды, Брайан Брэдли, в игре против Филадельфии 31 октября получил рецидив травмы кисти, которая не давала ему полноценно играть в плей-офф 1996 года. Брэдли начал пропускать матчи – играя один, он оставался в запасе на следующие один-два. Результативность в матчах, в которых он участвовал, тоже снизилась. Тем не менее, он продолжал играть на обезболивающих уколах, пытаясь помочь своей команде.

Временно сломать ситуацию удалось в начале декабря. В период с 5 по 16 декабря Молния из пяти матчей выиграла четыре и один свела к ничьей. После чего снова последовали четыре поражения подряд. Команду лихорадило, но она не планировала сдаваться. Следующий почти месячный отрезок – с 26 декабря по 21 января – Молния старательно восстанавливала утраченные позиции. Только два поражения при трех ничьих и семи победах.

Наверное, это связано с возвращением в строй пропустившего первую половину сезона Пола Айзеберта. Ему грозила операция, в результате которой он мог пропустить весь сезон полностью, но все-таки все обошлось длительным консервативным лечением и долгим восстановлением. После того, как он вернулся на лед 28 декабря в игре против Монреаля (ничья 4-4), серия ничьих (до этого вничью сыграли с Флоридой 3-3) превратилась в серию побед.

На этом фоне избрание Дино Сиссарелли не просто на Матч Всех Звезд, а сразу в стартовую пятерку конференции представлялось не только реверансом в сторону былых заслуг форварда, но и авансом старательности его команды. Это был первый случай избрания игрока Тампы в стартовую пятерку на Матч Всех Звезд. Сиссарелли же стал и первым игроком, принесшим Молнии первое набранное очко на всезвездных уикендах – на его счету голевая передача.

Забрезжил даже свет в конце тоннеля. И тут же потух. Брайан Брэдли, и без того игравший с травмой кисти, в игре против Филадельфии окончательно добил себя (хотя передачу в матче, закончившемся победой 3-1, он сделать успел) и выбыл практически до конца сезона.

Без лучшего нападающего Тампа вновь провалилась. Восемь поражений при всего лишь одной победе (над Финиксом, бывшим Виннипегом – 2-0). Эспозито уже даже не пытался исправить ситуацию трейдами. Единственный совершенный им обмен в этот период с Торонто не был направлен на усиление – скорее, он был исправлением ошибки. Не вписавшийся в команду Крэйг Воланин был обменян на право выбора в третьем раунде драфта.

Тем не менее, в середине февраля команда снова начала выигрывать. Драйвером стала связка Криса Грэттона и Дино Сиссарелли и звено в составе Джона Каллена, Шона Барра и Александра Селиванова.

«Нам было очень весело, всем троим, – рассказывает Джон Каллен. – Барр был сумасшедшим клоуном. Он и я приезжали на скамейку и спрашивали друг друга – что там на льду сказал Селиванов. В основном мы не могли понять, что он говорит, но мы почти всегда знали, что ему нужна шайба, чтобы бросить по воротам».

Расцвел и Дэймон Лэнгкоу. Даже Джейсон Уимер, казалось, перестал зависать по барам и занялся непосредственно хоккеем. Хотя, конечно, Уимер катил свою карьеру под откос собственными силами.

«Когда он переехал в Тампа Бэй, мне стали то и дело по ночам звонить из полиции. Ему было всего 19, так что по закону он вообще не имел права пить. Однако, когда команда возвращалась с выезда поздно ночью, он шел не домой, а веселиться в бар Hideaway на проспекте Ховард, – рассказывает Эспозито. – Он был совсем еще пацан. Я попросил его перестать так себя вести, потому что мне не хотелось, чтобы его за это посадили. Нам нужен был жесткий игрок – а Джейсон один из самых жестких игроков в лиге – но в 19 лет он еще таким не был, да и на вечеринках отрывался чаще, чем следовало».

В период с 15 февраля по 4 марта Тампа одержала семь побед при одной ничьей и одном поражении и даже заскочила на подножку, казалось бы, уже ушедшего поезда, заняв восьмое место в Конференции.

Правда, достаточно быстро выпала обратно за пределы кубковой восьмерки. До 27 марта поражений было больше, чем побед – 7 против 4. Но шансы на то, чтобы все-таки завоевать место в плей-офф, ещё оставались. Нужно было только ударно провести концовку чемпионата.

Понимая это, Эспозито усилил линию обороны в последний день обменов – 18 марта из Эдмонтона был получен защитник-ветеран Джефф Нортон (компенсация – Дрю Баннистер и право выбора в 6-м раунде драфта 1997), из Калгари – ещё один ветеран Джейми Хаскрофт (компенсация – голкипер фарм-клуба Тайлер Мосс).

Комментируя обмены, Фил сказал: «Люди не любят делать обмены ради обменов. Но это не такой обмен. Мы обменяли одного игрока, который на пороге того, чтобы стать игроком НХЛ (Баннистер), и одного игрока, у которого, по нашему мнению, нет особого потенциала в НХЛ (Мосс). И получили двух защитников уровня НХЛ. Нет, это не решение. Решение будет тогда, когда в строй вернутся Дэрен Пуппа и Брайан Брэдли».

В середине марта произошел эпизод, который по своему сценарию очень знаком более молодым болельщикам Молнии. 13 марта команда достаточно неожиданно вывела из состава Дэймона Лэнгкоу и выдало ему билет в фарм-клуб в Адирондаке. Но Лэнгкоу отказался ехать во вторую команду. Клубу ничего не оставалось, кроме как дисквалифицировать строптивого хоккеиста. Официально Лэнгкоу не стал требовать обмена, но, разумеется, такая ситуация привела к тому, что на Эспозито посыпались звонки с предложениями об обмене талантливого молодого бунтаря. Молнии даже пришлось созвать специальную пресс-конференции, на которой Фил объявил, что команда не намерена обменивать Лэнгоку и конфликтную ситуации стороны решат без привлечения других клубов Лиги. В конечном итоге, пропустив 7 игр (и потеряв 63 тысячи долларов) Дэймон вернулся в состав, тем не менее, отношения между ним и клубом были испорчены. И все догадывались, что добром это вряд ли закончится.

25 марта Тампа одержала убедительную победу над Оттавой – 5-0. Шатаут на счету Рика Табараччи, Джон Каллен организовал гол Александра Селиванова и забил сам. Но при этом что-то было не так.

В течение двух последних месяцев Каллен думал, что у него сильная простуда, усугубленная ушибом грудной клетки. Ему было сложно дышать, когда он выходил на лед, но он все равно играл в каждом матче, но никак не мог понять, почему эта простуда никак не проходит?

27 марта. Матч против Хартфорда. Гости быстро выходят вперед и доводят счет до 0-3 уже к 10-й минуте встречи. Попытку камбэка начинает Каллен, реализовав большинство. Почин в третьем периоде поддерживает Микаэль Андерссон, забивая в меньшинстве. Отыграться, впрочем, не получилось – Китобои добавили еще две шайбы в пустые ворота и выиграли игру 5-2.

После матча в раздевалке его отвел в сторонку терапевт команды Дэннис Бронга.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Бронга.

– Нормально, – ответил Каллен. – А почему ты интересуешься?

– Ну, – сказал терапевт. – Твоя жена звонила.

Каллен потерял дар речи.

«Это своего рода табу в этой игре, – объясняет Каллен свою реакцию. – Жены не должны вмешиваться в хоккейные дела мужей. Я не имел ни малейшего представления, что она собирается связаться с командой».

Но она связалась, и ее сообщение было кратким: «Вам надо проверить его. С ним что-то не так».

Валери знала немного о состоянии своего мужа. Он много кашлял и жаловался, что у него болят зубы и челюсть. Она знала, что что-то не так, но она также понимала, что ее муж в любом случае ничего не скажет – ни ей, ни команде. Валери направила медицинскую бригаду Тампы в правильном направлении – рентгеновское обследование после матча показало большую черную тень в грудной клетке Каллена. Врач команды приблизительно набросал список того, что это может быть – возможно то, возможно это или даже это. А возможно это опухоль. Но даже доктор предполагал, что опухоль является наименее вероятной причиной. Не может человек с такой опухолью находиться в такой форме, в которой находился в тот момент Каллен, не может играть в хоккей на том уровне, на котором играл Каллен.

На следующее утро было сканирование, а затем биопсия. Затем вердикт. Рак.

«Хорошо, – сказал Каллен врачам. – Мне сейчас надо в автобус – у нас завтра матч с Флорида Пантерс. Когда вернусь, будем думать, что делать дальше».

Но врачи понимали, что этого нельзя допустить. Они повторяли, что ему надо послушать, это серьезно. Наконец, Каллен начал осознавать, что ему говорили.

«Мне пришлось позвонить жене и рассказать ей, – вспоминает Каллен. – Это, возможно, была одна из худших вещей, которые мне приходилось делать».

Предписанное лечение включало в себя шесть циклов химиотерапии, после которой следовала радиотерапия. По словам Каллена, химиотерапия дала ему дыхание и оказалась неплохим лечением, если, конечно, можно назвать лечением болезненные процедуры, когда в организм вводится яд.

«После первого цикла химиотерапии я почувствовал себя новым человеком, – вспоминает Каллен. – Моя челюсть и зубы больше не болели, и мне стало гораздо легче дышать».

По окончании терапий Джон был уверен, что он выиграл битву. Его врачи тоже так думали. Надо было пройти всего лишь один последний тест, чтобы быть уверенным. Исследование проводились в Бостоне доктором Ли Адлером – одним из лучших в мире онкологов, заведующим кафедрой онкологии в Гарварде. Новости от доктора Адлера были плохими. Основная опухоль размером с грейпфрут в груди Каллена действительно исчезла. Но раковые клетки остались. Их не должно было быть, но они были. Несколько маленьких опухолей размером с ноготь.

«Когда химиотерапия не уничтожила их, зажглись красные флаги, – рассказывает Каллен. – Обычно это означает, что пациент уже не выберется».

Новости были тем жестче из-за того, что Каллен чувствовал себя очень хорошо.

«Я катался. Я был готов вернуться на лед и играть, – говорит Джон. – Это был абсолютно сокрушительный удар».

Шансы на выживание Каллена после того, как химиотерапия и радиотерапия не помогли, резко понизились до 30%. Дальше пересадка костного мозга, еще курсы химиотерапии. После пересадки костного мозга и последующей терапии у Каллена развился перикардит – воспаление оболочки сердца. Он пережил даже клиническую смерть, когда его сердце остановилось более чем на минуту, но электроды дефибриллятора запустили его снова.

Все это было в будущем. После матча с Хартфордом эти полтора года лечения, которые Каллен назовет «абсолютным адом», только начинались.

Молния сражалась, даже несмотря на такую потерю. Вернулся в строй Брайан Брэдли. В оставшихся до конца сезона восьми матчах они проиграли только два раза. Но трех побед и трех ничьих для места в кубковой восьмерке оказалось недостаточно. До выхода в плей-офф не хватило всего лишь трех очков.

В связи с тем, что Брайан Брэдли пропустил больше половины сезона, впервые в истории клуба по итогам регулярного чемпионата у команды был новый лучший бомбардир. Им стал Крис Грэттон, которому впервые в карьере покорилась отметка в 30 заброшенных шайб. С 62 очками он на два очка опередил финишировавшего вторым Дино Сиссарелли (35 голов и 25 голевых передач). Что самое интересное, Грэтттон также стал лидером команды по количеству штрафных минут – 201. Это был первый (и единственный) раз в истории клуба, когда игрок первенствовал в двух этих категориях. Достойная статистика для силового нападающего. Ситуация усугублялась тем, что летом у Криса заканчивался его контракт новичка, но об этом (и о многом другом) мы поговорим в следующей главе – здесь пока только подведение итогов регулярного чемпионата 1996-97.

Третьим бомбардиром команды с 55 очками (18 голов и 37 голевых передач) в 70 встречах стал Джон Каллен. Да, человек, почти все эти 70 матчей проведший с раковой опухолью лимфатических узлов (неходжкинская лимфома) в груди.

Рик Табараччи провел неплохой сезон, отражая 90.2% бросков и пропуская в среднем 2.75 гола за игру. Это было хуже, чем показатели Пуппы (90.7%, 2.58 гола в среднем), но Табараччи провел 55 игр, в то время как Пуппа – только 6.

Несмотря на то что команда не вышла в плей-офф, болельщикам ее будущее все еще представлялось светлым. Весь сезон играя в усеченном составе, причем с выбывшими лидерами, начиная со своего звездного вратаря, Молния, тем не менее, до последнего вела борьбу за путевку в розыгрыш Кубка и уступила только чуть-чуть. Реальность, о которой болельщики на тот момент не догадывались, была иной.

© Все права на текст защищены. При перепечатке или цитировании текста, обязательна ссылка на книгу «#ВеримВТампу. История Tampa Bay Lightning. 1992-2021»  (ISBN 978-5-604-41359-3), издательство «Маска» и настоящую страницу.