15. Майкл Джордан и все-все-все

До 27 июня, когда состоялся драфт, у Фила Эспозито оставалось определенное время, которое он решил потратить на выполнение указания Чака Хасагавы – занимался хоккейными делами так, как считал нужным.

Сначала он решил попробовать заменить Брайана Брэдли. Для этих целей он приобрел у Финикса ветерана Крэйга Дженни, отдав Луи ДеБрюска (ура, минус тафгай!) и право выбора в пятом раунде драфта (у команды при этом остался выбор в пятом раунде, полученный от Калгари). Дженни к тому моменту немного сдал свои позиции, завоеванные им в бытность игроком Бостона и Сент-Луиса, когда он набирал в районе сотни очков за сезон, но все же его умение выводить партнеров на завершающие голевые броски было при нем, на что и рассчитывал Эспозито. На что он не рассчитывал – так это на проблему с тромбообразованием у Дженни, в результате чего он будет вынужден повесить коньки на гвоздь уже следующим летом.

«Когда меня обменяли из Сан-Хосе, кто-то сказал мне: «Твоя проблема в том, что ты принимаешь поражения слишком близко к сердцу». Я ответил: «Спасибо». Это один из лучших комплиментов, которые мне когда-либо делали. Я люблю выигрывать», – с такого экскурса в собственное прошлое начал Дженни знакомство с журналистами Тампы. «Если бы тут все продолжалось так, как при прошлых владельцах, я не уверен, что я бы был рад попасть сюда. Но новый владелец, кажется, готов тратить деньги и построить здесь победителя. Я очень рад стать игроком Молнии. Плюс Жак Демер – это тренер, которого любят игроки, и я слышал о нем исключительно хорошее. Я рассматриваю себя в качестве центрфорварда-плеймейкера. У меня была неплохая статистика. Я делаю для победы все, что в моих силах. Я никогда за свою карьеру не пропускал плей-офф. И я не планирую начинать».

Это интервью так забавно читать спустя столько лет, зная, чем в итоге все закончится. Ничего из того, о чем так уверенно говорил Дженни, начиная с нежелания пропускать плей-офф и заканчивая новым владельцем, планирующим строить победителя, не протянуло в форме надежды даже до нового года.

Получив Дженни, Эспозито запланировал все-таки решить проблему основного вратаря. Ситуация с Пуппой, увы, была понятна. Некогда один из лучших голкиперов НХЛ к этому моменту превратился практически в инвалида, который месяцами был не в состоянии не то что играть, но и испытывал проблемы с движением вообще. Да, формально он еще числился игроком Молнии, но делать ставку на то, что его позвоночник, подводивший его последние три года, вдруг по мановению волшебной палочки снова станет абсолютно здоров, было бы, мягко говоря, неосмотрительно. Да даже если бы это случилось, учитывая, что три последних сезона Пуппа практически не играл, ожидать от него былой формы было бы совсем уж глупо.

Поэтому Фил обратился к Вашингтону с просьбой продать проигравшего Олафу Колцигу позицию первого номера ветерана Билла Рэнфорда, который в 1990 году был признан самым ценным игроком розыгрыша Кубка Стэнли. Цена устроила – право выбора в третьем раунде драфта 1998 года (оставался еще выбор в третьем раунде, полученный от все того же Калгари – тот самый, на который я рекомендовал обратить внимание) и право выбора во втором раунде 1999 года.

Сразу после обмена Тампа заявила, что Рэнфорд – это основной вратарь команды.

«Рэнфорд – наш первый вратарь. Это тот вратарь, которого мы будем защищать на драфте расширения, – прокомментировал Жак Демер. – Это не проявление неуважения к Дэрену Пуппе, но мы не можем положиться на него. Это не вопрос недоверия самому Пуппе. Вопрос в здоровье Пуппы. Мы просто не можем быть уверены. Я могу сказать, что он входит в десятку лучших вратарей лиги. Но за последние два сезона он провел только 32 игры, поэтому мы должны были что-то делать. Мы и сделали. Мы приобрели первого вратаря».

«Я знал, что меня обменяют, но был немного разочарован, потому что надеялся попасть в команду-контендер. Но потом я поговорил с Жаком, узнал про нового владельца и понял, что эта команда будет контендером, – сказал сам Рэнфорд. – Я говорил с Джо Рики, он рассказал, что это замечательное место для семьи».

Как и в случае с интервью после обмена Крэйга Дженни, в этих интервью Демера и Рэнфорда на поверку оказалось до смешного мало сбывшегося. Еще меньше, чем у Дженни. Крэйг хотя бы действительно был центрфорвардом-плеймейкером…

За день до драфта новичков, на драфте расширения, когда свой основной состав набирал Нэшвилл, Молния потеряла Пола Бруссо, который в завершившемся сезоне провел одиннадцать игр и набрал два очка (оба за голевые передачи). Нельзя назвать серьезной потерей. Впрочем, будем откровенны – в том составе Тампы, который был у команды на лето 1998 года, серьезной потерей можно было бы считать только, пожалуй, трех-четырех хоккеистов. Незащищенного на драфте Пуппу Нэшвилл выбирать не стал. По причине все той же – смущало его здоровье.

И вот он – долгожданный день драфта новичков с общим первым выбором. Кого именно выберет Эспозито под этим первым номером, пожалуй, ни у кого не возникало сомнений. Хотя сам Эспозито в воспоминаниях утверждает, что они серьезно рассматривали возможность выбора Дэвида Легуанда, поскольку Лекавалье был на тот момент… слишком худым. Журналисты Питтсбурга запустили утку, что Тампа рассматривает возможность обмена первого номера драфта в Питтсбург в качестве компенсации за Петра Недведа.

«Однозначно нет, – заявил Эспозито. – Вообще непонятно, откуда это взялось. Мне нравится Петр Недвед. Я бы не стал возражать против Петра Недведа в моей команде. Но не так. Ни за что».

Отсутствие огня у дыма, запущенного журналистами стального города переговоров, подтвердили и генеральный менеджер Пингвинов Крэйг Патрик, и агент Недведа Тони Конделл.

Молния будет выбирать под первым номером, и это даже не обсуждается.

Легендарным стало выступление на церемонии драфта Арта Уильямса. Будучи мало знакомым с хоккеем и имея отдаленное представление, кто такой Уэйн Гретцки и Стив Айзерман (любимый игрок Лекавалье), не говоря уж о Жане Беливо (любимый игрок дедушки Лекавалье) и Бобби Орре (любимый игрок отца Лекавалье), Уильямс, тем не менее, решил, что коль скоро он является владельцем команды, то он и должен представить мировому сообществу неогранённый алмаз, доставшийся его клубу. Поэтому, выступая перед людьми, которые посвятили хоккею всю свою жизнь и которые прекрасно знали все сильные и слабые стороны лучшего юниора драфта, он взял и окрестил Лекавалье ни много ни мало «Майклом Джорданом» хоккея. Знал ли Уильямс, кто такой Майкл Джордан, доподлинно неизвестно.

Впрочем, нужно отдать Уильямсу должное: «Майкл Джордан» хоккея – это куда интереснее и звучнее, чем очередной «некстван» – титул, которого удостаивались почти все первые номера драфтов вплоть до Коннора МакДэвида (англ. «Next One» – «Следующий», подразумевает, что очередной юниор может стать великим игроком).

Услышав этот громкий титул, владелец одной из команд (какой именно, неизвестно) одарил Уильямса прозвищем, которым его впоследствии называло за спиной все хоккейное сообщество – «Джед Клэмпетт». Джед Клэмпетт – один из героев американского ситкома 1960-х – 70-х «The Beverly Hillbillies», рассказывающего о семье бедняков Клэмпеттов (Джед – глава семейства), на земле которых нашли нефть, что сделало их сказочно богатыми и позволило переехать в престижный район Беверли Хиллс, где проживала богатая интеллигенция. С манерами и образованием классической американской деревенщины.

Что касается самого Лекавалье…

Дорога Лекавалье в хоккей началась в 2,5 года, когда его отец Ивон Лекавалье, пожарник по профессии, в первый раз поставил его на коньки. «С моей посменной работой я мог водить его на каток каждый день. Он катался со мной ежедневно в течение 8 месяцев следующего года», – вспоминает Ивон.

Чтобы посвятить жизнь хоккею, Лекавалье очень рано пришлось покинуть семью. Родившись на острове Иль-Бизар, неподалеку от Монреаля (в 2002 году остров был включен в городскую черту Монреаля), и до 13 лет отучившись в школе имени Джона Ренни в другом пригороде Монреаля – Понте-Клэр – в 1993 году Венсан отправился в школу-интернат Нотр-Дам, что в городке Уилкокс в провинции Саскачеван, поскольку в то время у этой школы была лучшая в своем возрасте хоккейная команда – Нотр-Дам Хаундс.

Юному таланту отводили высокий номер на драфте в юниорской лиге Квебека, но Винни думал пойти по стопам старшего брата, Фила, который играл за университет Кларксона в США. Мать, Кристиана, также хотела видеть младшего сына в университете. Только отец считал, что через QMJHL лежит более быстрый путь в НХЛ. В итоге семья поддалась на уговоры клуба Римуски Оушеник из QMJHL.

«Римуски» выбрали Винни под 4-м номером драфта, а через три месяца родители совершили шестичасовую поездку, чтобы увидеть первую игру сына. Не прошло и двух секунд после первого появления на льду шестнадцатилетнего Лекавалье, как его уже избивал девятнадцатилетний игрок «Викториявилля» Дин Шток. Кристиана сильно обиделась на мужа, который в своё время настоял на переходе в «Римуски», что по дороге домой супруги не обменялись ни одним словом. «Я помню те выходные, они были очень тяжёлыми для нас. Мы думали, что совершили большую ошибку. Но теперь мы знаем, что приняли правильное решение», – признаётся мать.

За свою карьеру в юниорском хоккее он забросил 86 шайб, сделал 132 голевые передачи, набрав таким образом 218 очков в 122 матчах регулярных чемпионатов. В кубковых играх Венсан забил 19 голов, сделал 29 передач (48 очков) в 22 встречах. Он стал пятым игроком в истории главной юниорской хоккейной лиги Квебека (QMJHL), выбранным под первым номером драфта НХЛ. (Остальные четверо: Ги Лефлер, Марио Лемье, Пьер Таржон и… все тот же Александр Дэйгл, которого мы все чаще начинаем вспоминать – не к добру это).

Практически сразу после драфта Лекавалье заявил: «Я не хочу, чтобы меня сравнивали с кем-то. Есть Марио Лемье. Есть Пьер Таржон. Есть я. Мы разные люди. Я знаю, что мне нужно много доказать, чтобы потом было, что сравнивать».

Ну, с Майклом Джорданом-то можно, Винни?

В школе в Нотр-Даме в возрасте 13 лет Лекавалье впервые встретил своего ровесника, соседа по комнате, которому будет суждено стать его лучшим другом и надолго – партнером по команде, Брэда Ричардса с острова Принца Эдварда (городок Мюррэй-Харбор).

Вместе они играли в Нотр-Даме (в сезоне 1995-96 у Лекавалье было 104 очка – 52 гола и 52 передачи во всего лишь 22 играх). Вместе оказались в составе Римуски (ну, если быть на 100% точным – Лекавалье там оказался на год раньше товарища). Вместе они набрали по 115 очков в преддрафтовый сезон (у Лекавалье – 44 гола и 71 передача, у Ричардса – 33 гола и 82 передачи). Правда, большинство экспертов сошлись во мнении, что успех Ричардса – это следствие игры Лекавалье. Тем не менее, Брэд перед драфтом все равно котировался достаточно высоко.

Тем удивительнее было, что к тому моменту, как снова подошла очередь Молнии озвучивать свой выбор в третьем раунде (выбор во втором раунде был обменян на Крэйга Воланина) под общим 64-м номером (да-да-да, тот самый третий раунд, полученный у Калгари за Джейсона Уимера), имя Ричардса все еще не прозвучало. Эспозито исправил несправедливость. Таким образом, два друга детства оказались выбраны одной командой.

В третьем раунде у Эспозито был еще один выбор – общий 72-й номер, полученный из Эдмонтона вместе с Владимиром Вуйтеком за Брэнтта Майерса. Под этим номером Эспозито выбрал очередного российского игрока. Им стал Дмитрий Афанасенков из Ярославского Торпедо (до того, как команда стала Локомотивом).

Еще одним выбранным на этом драфте Молнией игроком, на которого стоит обратить внимание, стал общий 252-й номер драфта (девятый раунд) – словацкий центрфорвард Мартин Цыбак.

Малозначимый, но все-таки интересный факт. Все четыре перечисленных игрока летом 2004 года будут в числе тех, кто завоюет для Тампы ее первый Кубок Стэнли в истории. Это делает драфт 1998 одним из самых успешных в истории и уж точно самым успешным в эпоху Фила Эспозито. Но самое интересное тут то, что все четверо были выбраны под номерами, изначально Молнии не принадлежавшими. Первый общий номер в лотерее выиграла Флорида (Сан-Хосе). 64-й общий номер был получен от Калгари. 72-й – от Эдмонтона. Даже 252-й номер – и тот достался от Колорадо (на момент трейда – еще Квебека) вместе с Гербом Рагланом.

А вот с «родными» выборами на драфте все обстояло как обычно. Лишь только выбранный под общим 92-м номером в четвертом раунде Эрик Бидуэ впоследствии поиграл в НХЛ (в составе Флориды), и то немного – 53 игры за три сезона. Кертис Рич (121-й номер, 5-й раунд), Сергей Кузнецов (146-й номер, 6-й раунд), Бретт Аллен (174-й номер, 7-й раунд), Оак Хьюэр (194-й номер, 7-й раунд), Дэн Халак (221-й номер, 8-й раунд) и Крис Лайнесс (229-й номер, 9-й раунд) – до НХЛ так и не доросли.

В июле Арт Уильямс вступил в полноправное владение командой, и у Фила Эспозито впервые за все время существования команды появились деньги, которые он мог спокойно тратить на подписание контрактов с хоккеистами, находившимися в статусе свободных агентов. Да, следует понимать, что Тампа не была местом, куда игроки рвались, но во всяком случае, Эспозито имел возможность предложить им конкурентные финансовые условия. Бюджет команды взлетел за это лето с 21,5 миллиона долларов сразу до 28,4. Правда, через год он обрушится до 19, а затем и вовсе до 18,3, но это вопрос будущего. Летом же 1998 года при оптимизме Уильямса у Эспозито впервые появились финансовые возможности.

17 июля Молния обменяла голкипера Марка Фитцпатрика и право выбора в четвертом раунде драфта 1999 года в Чикаго, получив чешского защитника Михала Сикору.

Вновь Арт Уильямс выдал собственную оценку событий, заявив, что команда получила защитника, «который катается как ветер». В реальности, конечно, Сикора катался как обычный хоккеист. Защитником для первых двух пар Сикора не был, но Демер заявил, что видит его пятым защитником команды.

«Он молодой игрок, которому нужно обрести уверенность, – сказал Демер. – Как только она у него появится, у него будет блестящее будущее. Он может убирать игроков с пятачка ворот. Не отрывать им головы, но расчищать пятачок. Мы это знаем».

Затем пришла пора подписания свободных агентов.

Если подписанный первым Джесс Беланже так в итоге и не провел ни единого матча за Тампу, зато в наше время регулярно участвует в ветеранских матчах в форме Молнии, то следующее подписание наделало определенного шуму. Новобранцем стал некогда первый номер драфта 1985 года – Уэндел Кларк. Семь раз за карьеру Уэндел набирал более 100 штрафных минут (рекорд – 271 минута в сезоне 86/87). При этом пять раз он забрасывал тридцать и более шайб за сезон. Типичный североамериканский силовой форвард. Обладавший при этом одним из лучших кистевых бросков среди своих современников.

Его лидерские качества также не вызывали ни у кого сомнений. «Когда Уэндел Кларк смотрит на тебя – ты слушаешь», – сказал главный тренер Жак Демер.

«Уэндел для нас так же хорош, как если бы мы подписали… Дага Гилмора, – нашел сравнение Фил Эспозито. – Это отличная сделка. При всем уважении – у Уэндела лидерский характер, и он забивает столько же, сколько Гилмор».

Следующим подписанием стал еще один нападающий похожего плана, но менее успешный – Бенуа Хог. Он тридцать голов за сезон разменивал трижды, а сотню штрафных минут – дважды, но все же. Его карьера в Тампе была короткой и не особо успешной. И, по словам Эспозито, его приобретение стало инициативой Арта Уильямса, который начал лезть в дела генерального менеджера в духе незабвенного Сабуро Ото.

«Арт звонил и мне по поводу игроков, которых хотел Жак. Как-то раз он сказал:

– Фил, я хочу, чтобы ты подписал Бенуа Хога за 1,5 миллиона.

– Арт, Бенуа Хог – неплохой игрок, но это не тот парень, который нам нужен, – ответил я. И перезвонил Жаку:

– Ты хочешь Бенуа Хога?

– Он мне нравится.

– Да хорош, Жак. Он нам встанет в 1,5 миллиона. Где у нас играть будет?

– Не знаю.

Тогда я набрал Арту:

– Арт, Хог нам не подходит. Мы можем с большей пользой потратить эти деньги. Мне бы хотелось подписать какого-нибудь вратаря. Нам нужен вратарь.

– Хог очень нравится Жаку. Так что мне кажется, тебе стоит его подписать.

– Это не входит в мой бюджет.

– Не беспокойся на этот счет.

– Хозяин – барин. Я с этим не согласен, но будь по-твоему.

Не стоило, конечно, на это соглашаться, но я сделал, как мне сказали, и подписал Хога».

Сам Хог в своем интервью после подписания пошел по пути Крэйга Дженни и начал себя расхваливать и давать обещания. Вспомните эти обещания, когда дочитаете до конца следующую главу.

«Многие спрашивают меня: «Зачем ты подписываешься с командой, которая заняла последнее место в прошлом сезоне?, – поделился Бенуа. – Я знаю, что у меня будет много игрового времени, как у меня было в предыдущих клубах, плюс будет возможность работать под руководством Жака. Тампа даст мне возможность снова стать тем игроком, которым я был три года назад. С игровым временем, которое у меня будет в Тампе, я снова смогу забивать под 30 голов и набирать под 70 очков за сезон».

Волею судьбы и составителей расписания начинать сезон 1998-99 Молнии предстояло матчами в другой стране – сезон открывался выставочными матчами в Австрии и Швейцарии. 32 игрока собрались 10 сентября в Tampa International Airport и погрузились на рейс в Швейцарию. Через 11 часов в воздухе (с дозаправкой в Ньюфаундленде) Молния высадилась в Цюрихе и начала свой Альпийский сбор, продлившийся 8 дней.

Очень интересная история произошла в Австрии, когда Молния встречалась с клубом VEU Feldkirch. Защитник-ветеран Челль Самуэльссон, который провел 13 сезонов вместе с Рэйнджерс, Питтсбургом и Филадельфией, готовился к своему первому сезону вне НХЛ с этой командой. И эта команда стала одним из спарринг-партнеров Тампы во время альпийских сборов. Его форма настолько впечатлила боссов Молнии, что ему был незамедлительно предложен однолетний контракт.

Но это не самое главное событие Альпийского сбора. Самое главное (с эмоциональной точки зрения, с игровой, наверное, это было не столь значимо) событие заключалось в другом. За пару дней до вылета команды в Швейцарию большая группа болельщиков Тампы встречала в аэропорту самолет, прилетевший из Бостона.

«Это было потрясающе – та поддержка, которую жители Тампы мне оказали, – скажет потом человек, которого они встречали. – Поэтому я так и люблю этот город. Из всех мест, где я играл, к Тампе у меня особое отношение».

Этот человек затем стал одним из тех 32 хоккеистов, которые вылетали в Цюрих. Джон Барри Каллен, дамы и господа. Собственной персоной. Перенеся курсы химиотерапий, радиотерапий, пересадку костного мозга, перекардит и клиническую смерть, спустя полтора года с того мартовского дня, когда после игры с Хартфордом терапевт команды Деннис Бронга отправил его на обследование, выйдя победителем в борьбе с раком, Каллен летел с командой, чтобы снова играть в хоккей.

И знаете, что самое удивительное? Каллен смог пробиться в основу, выиграв конкуренцию у более молодых и более здоровых хоккеистов. Многие атлеты возвращались после перенесенных процедур химиотерапии (из хоккеистов можно вспомнить Саку Койву или Марио Лемье, у которых была та же неходжкинская лимфома, что и у Каллена), но те случаи не были настолько сложными и тяжелыми, как случай Каллена – там не было ни пересадки костного мозга, ни, тем более, эпизодов клинической смерти, когда его сердце не билось более минуты.

Во время тренировочного лагеря был выбран и новый капитан команды. Микаэля Ренберга на этом посту сменил Роб Замунер. Таким образом, Ренберг пробыл капитаном менее года. Впрочем, как выяснится, это еще не рекорд.

Австрийско-швейцарская кампания включила победу в выставочном матче над Баффало со счетом 3-1 в Инсбруке 18 сентября. Кто забил первый гол? Джон Каллен. В этой игре свои первые шайбы за Тампу (пусть и в рамках неофициального выставочного матча) забросили защитник Павел Кубина и Венсан Лекавалье. Лекавалье в итоге пробился в основной состав, хотя Эспозито впоследствии писал, что его следовало бы отправить еще на один год в юниорскую лигу, и сетовал на строгие условия соглашений между НХЛ и сообществом канадских юниорских лиг, согласно которым игрока, права на которого принадлежат одновременно клубу НХЛ и команде из трех главных юниорских лиг Канады, нельзя отправить в фарм-клуб. Он должен играть либо на самом высшем уровне, либо в юниорах. К счастью для Лекавалье, в его отношении выбора между НХЛ и юниорами не стояло – он пробился в основу по решению владельца команды Арта Уильямса – «Майкл Джордан» хоккея должен играть в НХЛ. Точка. «Если бы передо мной вновь стоял этот выбор, я бы послал Лекавалье обратно в молодежку. Мы ведь все равно не претендовали на Кубок Стэнли», – заключает Эспозито.

Поскольку четвертый номер в команде принадлежал защитнику Кори Кроссу, Лекавалье пришлось умножать его на два и брать себе «восьмерку» – именно под этим номером он дебютировал и провел первые месяцы в Лиге.

Памятуя о последствиях слишком раннего выхода во взрослую жизнь другого юниора – Джейсона Уимера – Эспозито решил не предоставлять Венсану полную свободу, и вместо стандартной в данном случае процедуры – съема номера в гостинице за счет клуба – решил пристроить его к кому-нибудь из игроков. Выбор вполне ожидаемо пал на семью души команды, которого обожал сам Эспозито и почти все болельщики Молнии – Энрико Чикконе.

«Ему было всего 18, когда он начал жить с нами, – вспоминает Чикконе. – Мне пришлось учить ему всему. В первое утро в нашем доме он проснулся, пришел на кухню и сел за стол. Я спросил его: «Ну и чего же ты ждёшь?» Он сказал, что ждёт, когда кто-нибудь приготовит ему завтрак. Я ему говорю: «Знаешь что, дружок? Там находятся хлопья, вот там тостер, а вот здесь холодильник». Потом я научил его готовить стейк».

Так что имейте в виду – если вам когда-нибудь доведется попробовать стейк, приготовленный Винни Лекавалье, то значит вы вкусили плоды педагогики Энрико Чикконе.

© Все права на текст защищены. При перепечатке или цитировании текста, обязательна ссылка на книгу «#ВеримВТампу. История Tampa Bay Lightning. 1992-2021»  (ISBN 978-5-604-41359-3), издательство «Маска» и настоящую страницу.