3. Летний призыв

Правила драфта расширения были, мягко говоря, неблагосклонными к вступающим в Лигу клубам. По сути НХЛ создавала откровенных «мальчиков для битья», установив такие правила драфта, что выбирать было попросту не из кого. Двадцать одна команда из двадцати двух должна была представить защищенный список из двух вратарей и четырнадцати полевых игроков, которых Тампа и Оттава не могли выбирать. Любого игрока, не попавшего в этот список, можно было забрать. Молния и Сенаторы могли выбрать из каждой команды по одному игроку. Еще одним условием драфта было то, что как минимум один из незащищенных вратарей должен иметь как минимум 1 матч, проведенный в НХЛ. Сан-Хосе, которые вступили в лигу годом ранее, от участия в драфте расширения освобождались.

Понимая структуру заявки команды НХЛ на матч, которая по умолчанию состоит из четырех троек нападения (двенадцать человек), трех пар защитников (шесть человек) и двух вратарей, несложно понять, насколько были ограничены условия. С различными вариациями «старожилы» могли защитить обоих вратарей, пятерых из шестерых ведущих защитников и три полных тройки нападения. Иными словами, Тампа и Оттава получили «шанс всей жизни» комплектовать свой состав из третьих вратарей, самых слабых защитников и игроков четвертых троек нападения. Причем еще и делить этот «богатый улов» на двоих.

В качестве «компенсации» клубы-новички получили право первых выборов на дополнительном драфте и драфте новичков. Тампе достался первый выбор, Оттаве – второй. На драфте расширения порядок был обратный – Оттава выбирала первой, Тампа – второй.

Мало того, что драфт расширения был изначально несправедлив к новичкам, так еще и команды, узнав его правила, провели ряд мероприятий по минимизации возможных потерь. Особняком стоят два занимательных эпизода. Чикаго Блэкхокс, чтобы сохранить Эда Белфура, Доминика Гашека и Джимми Уэйта, 10 марта 1992 года заявило на игру голкипера Рэя Лебланка. Он пропустил в той игре одну шайбу, Чикаго выиграло 5-1, и это оказался единственный матч в его карьере в НХЛ. Именно он оказался незащищенным в списке от Чикаго. Аналогичный финт со второй попытки провернул Вашингтон. Специально для драфта расширения он подписал контракт с 40-летним голкипером Берни Вульфи, последний матч которого пришелся аж на 1979 год. Президент НХЛ Джон Зиглер вызвал генерального менеджера столичных Дэвида Пойла «на ковер», потребовав объяснить этот ход. Не желая рисковать, Пойл подписал контракт с другим голкипером, находившемся в статусе свободного агента, – Стивом Уиксом.

«Главным» по всем драфтам стал Тони Эспозито, хотя в целом все контролировал его старший брат. По воспоминаниям Фила, перед драфтом расширения они вдесятером – Фил, Тони, глава скаутской службы Джон Чэпмен и семь работников скаутской службы – несколько дней подряд запирались в гостиничном номере и проводили симуляцию драфта, чтобы выработать стратегию набора. Списков игроков, которые будут доступны для выбора, еще не было (он был представлен командам только вечером 16 июня, таким образом на фактическую подготовку к драфту у них был только один день – 17 июня), поэтому для того, чтобы провести такую симуляцию, необходимо было сначала влезть в шкуру и мозг двадцати одного генерального менеджера, чтобы с той или иной степенью вероятности предположить, какие игроки будут доступны для выбора. По словам Эспозито, они предсказали список доступных к выбору игроков на 99 процентов.

«Мы расхаживали по номеру, драфтовали игроков и обсуждали их. «Выбрав» 11-12 хоккеистов, скауты говорили: «Все, тут больше некого драфтовать».

– Хватит ныть, парни. Вот что нам доступно. Выбирать приходится из этого, – отвечал я.

Затем менял местами «менеджеров» команд и скаутов, и мы проходили все сначала. Ребята стонали: мол, блин, опять, Фил? А я настаивал: «Да. Давайте еще раз».

Непосредственно перед драфтом расширения Эспозито, располагавший общим первым выбором на драфте новичков, пытался обменять его на хорошего вратаря, а выборы во втором-третьем раунде – на неплохих полевых игроков. Безуспешно. 18 июня наступило, а у Молнии по-прежнему не было игроков.

После того как Оттава объявила своего первого игрока (им стал голкипер Питер Сидоркевич из Хартфорда), пришла очередь Филу Эспозито вписывать на страницы клубной истории имя первого официального игрока Молнии.

В конце концов, кто-то должен быть первым.

Не вызывает особого удивления, что именно Уэнделл Янг стал таковым – самым первым игроком, официально ставшим игроком вновь созданной команды. Потому что так сложилось, что Янг, голкипер, по всеобщему признанию был игроком не самого высокого класса (а другие, как мы обсуждали выше, на драфте не были доступны), с ограниченным потенциалом, но всегда оказывался в нужном месте в нужное время, чтобы войти в историю.

К моменту драфта расширения Янг уже обладал уникальным для вратаря набором чемпионских титулов. Он дважды побеждал в розыгрыше Мемориального Кубка (трофей, вручаемый лучшей команде канадского юниорского хоккея), в Кубке Колдера в составе Хёрши Беарз в 1988-м и дважды – в Кубке Стэнли в составе Питтсбурга в 91-м и 92-м.

«Да, я всегда оказывался в нужном месте в нужное время, – говорит Янг. – Я всегда говорю людям, что мне, наверное, следовало бы покупать лотерейные билеты – и я бы был миллионером. Мне повезло, что я, не имея особого таланта, каждый раз оказывался в чемпионских командах».

Прежде чем присоединиться к Молнии, Янг за последние два сезона провел всего лишь 18 матчей в НХЛ и ни единого матча в плей-офф, но в обоих чемпионских сезонах Пингвинов начала 90-х именно он сидел на скамейке запасных за спиной Тома Барассо, что по правилам НХЛ делает его обладателем обоих Кубков Стэнли, завоеванных Марио Лемье и его свитой. По окончании сезона 91-92 Янг получил свой второй подряд перстень за победу в Кубке Стэнли и приготовился сменить команду на одну из двух вступающих в НХЛ со следующего сезона – Сенаторы Оттавы или Молния из Тампа Бэй.

«Почему-то я был уверен, что попаду именно в Тампу, – вспоминает Янг. – Я был знаком с Тони Эспозито, ассистентом и братом генерального менеджера команды Фила. Именно Тони пригласил меня в Питтсбург, когда был там генеральным менеджером, так что у меня уже был успешный опыт работы с руководством новой организации».

Его ожидания подтвердились, когда Фил Эспозито назвал его имя самым первым при выборе на драфте расширения. Таким образом Янг стал первым игроком в истории клуба.

«Янг – это парень, которого вы всегда хотите иметь в своей раздевалке из-за его характера, – сказал известный телевизионный аналитик Дон Черри, когда выбор Эспозито был анонсирован. – Они выбрали его в первую очередь из-за его характера и человеческие качества, нежели за его таланты».

Известие о том, что он стал игроком Молнии, дошло до Янга в Диснейленде в Орландо, куда он специально поехал с женой Полой и детьми – ожидая, что его выберут именно братья Эспозито. Так, образно говоря, он покинул один парк приключений и сразу попал в другой. В конце концов, он покидал команду, которая выиграла два подряд Кубка Стэнли. Но при этом Янг понимал, что молодой состав Тампы, собранный с миру по нитке, дает ему больше шансов, чем привычное доминирование Тома Барассо в Питтсбурге.

«Наверное, это интересная смена обстановки, – рассказал после выбора Янг газете St. Petersburg Times. – У меня теперь не будет суперзвезд, с которыми я привык играть. Очень многие вещи будут теперь другими».

Насколько все будет другим, он понял, когда в первый раз увидел здание, в котором будет играть в первом сезоне Тампы в НХЛ.

«В первый раз, когда я увидел это здание, я подумал, насколько оно маленькое – просто стены и трибуны – и больше ничего, – смеется Янг. – Какой хоккей? Единственное, для чего годилось это здание – для всадника на быке, прыгающего между трибунами».

Вторым после Янга игроком Тампы стал также вратарь – из Монреаля был взят голкипер Фредрик Шабо. Ему тоже выпала честь навечно войти в клубную историю. Причем сразу в двух номинациях – одной официальной и второй – неформальной, «болельщицкой».

Сразу по окончании драфта Шабо был обменян… обратно в Монреаль, клуб, из которого он был взят на драфте, став, таким образом, первым в истории команды официально обменянным из команды игроком. Соответственно, официальным первым игроком в истории клуба, полученным в результате обмена, стал Жан-Клод Бержерон, также голкипер. Помимо этого, Шабо стал первым членом своеобразного клуба легенд, список которого болельщики команды начали вести существенно позже. Это так называемый список «НеЗабудимНеПростим». В этот список входят игроки, которые в силу специфики бизнеса НХЛ пробыли игроками Молнии не более одних суток.

Следом за вратарями пришла очередь игроков обороны. Первым защитником Молнии стал Джо Рики из Нью-Йорк Айлендерс. Следом за ним были выбраны: Шон Чэмберс (Вашингтон), Питер Таглианетти (Питтсбург), Боб МакГилл (Детройт), Джефф Блумберг (Нью-Йорк Рэйнджерс), Даг Кроссман (Квебек Нордикс) и Роб Рэмэдж (Миннесота).

Рики и Чэмберс, хотя еще не преодолели отметку в 30 прожитых лет на планете Земля, к тому моменту считались «отработанным материалом». И если Рики за семь проведенных в НХЛ лет чередовал игру в основе с длительными «отсидками» на скамейке запасных и отправкой в фарм-клубы, то на Чэмберсе поставили жирный крест в результате тяжелой травмы, из-за которой он провел в сезоне 1991-92 всего лишь две игры в НХЛ.

Остальные игроки обороны относились к клубу «те, кому за 30», и сразу уточним, забегая вперед, что никто из них не провел в профессиональном хоккее более четырех сезонов после того, как они были выбраны Молнией.

Еще один бесполезный с точки зрения нашей истории, но интересный для общего развития факт. Роб Рэмэдж известен тем, что он был выбран под первым номером на драфте новичков 1979 года. И этот пик является, наверное, самым главным сослагательным наклонением («если бы») в истории Национальной Хоккейной Лиги. Злые языки говорят, что в сезоне 1978-79 Колорадо Рокиз (была такая команда, которая в период 1974 по 1976 базировалась в Канзасе и называлась Kansas City Scouts, прежде чем переехать в Колорадо) специально играли «на понижение», чтобы занять последнее место в НХЛ, гарантировавшее право первого выбора на драфте новичков. Если это правда, то их план удался. Но цели своей они не достигли.

В тот год состоялось объединение НХЛ и Всемирной Хоккейной Ассоциации (ВХА). Одним из условий объединения (а точнее, поглощения) было то, что игроки в возрасте до 18 лет, имевшие контракт с клубами ВХА (что было разрешено правилами этой лиги) должны были пройти через драфт новичков НХЛ наравне со всеми. Именно в погоне за одним из таких игроков Колорадо и стремился к последнему месту.

Но у Эдмонтон Ойлерс был хитрый владелец, Питер Поклингтон. Именно лично с Поклингтоном, а не с Эдмонтоном был заключен контракт Уэйна Гретцки. И это уже выходило за рамки договоренности об объединении двух лиг. В итоге Эдмонтон остался с Гретцки, а Колорадо Рокис были вынуждены выбирать кого-то другого (стоит отметить, что, выбрав в итоге Рэмэджа, Рокис все равно жутко промахнулись, поскольку тот драфт и по сей день считается сильнейшим в истории – на нем было выбрано сразу пять будущих членов зала хоккейной славы).

Так вот, «если бы» Гретцки был доступен на том драфте, история НХЛ сложилась бы, скорее всего, абсолютно иначе – мы бы не увидели команды-династии в Эдмонтоне. Мы бы не увидели команды Нью-Джерси Девилс (поскольку именно в Нью-Джерси была вынуждена переехать команда из Колорадо, устав прозябать на дне таблицы – с Гретцки бы это уже вряд ли случилось бы). И, скорее всего, мы бы не увидели и ряда рекордов самого Гретцки, потому что не будем забывать, какие партнеры его окружали в Эдмонтоне, – вряд ли в Колорадо у него было бы что-то похожее. Колорадо было вынуждено выбирать Роба Рэмэджа, и спустя 13 лет Роб Рэмэдж стал одним из первых игроков в истории Тампы. Еще интересное про Рэмэджа – он стал фактическим автором первого в истории НХЛ гола, записанного на счет вратаря. Как известно, в НХЛ автоголов нет. Шайба, пересекшая ленточку ворот, записывается на счет игрока, последним ее коснувшегося. В матче Колорадо Рокис и Нью-Йорк Айлендерс, когда Колорадо, сняв вратаря, пошло на штурм ворот Островитян вшестером, голкипер последних Билли Смит отразил шайбу в угол площадки. Шайбой завладел Рэмэдж и попытался сделать передачу на синюю линию под бросок защитника. Беда была в том, что защитником был он сам, поэтому на месте, куда был направлен пас, никого не оказалось. Минув все зоны, шайба влетела в ворота Колорадо. Последним игроком Айлендерс, коснувшимся шайбы, был Билли Смит.

Легендарная личность.

После защитников пришел черед нападающих. Первым из таковых стал центрфорвард Сент-Луиса Мишель Монго. На уровне НХЛ он не провел ни одного полного сезона (максимум 36 игр за один регулярный чемпионат), зато на уровне фарм-клубов он постоянно был в числе лучших бомбардиров (в юниорах и вовсе набирал более двух очков за игру в среднем). В целом, расчет Тони Эспозито на то, что он сможет перенести свое качество игры в младших лигах на уровень выше, не оправдался (в составе Тампы он провел 4 игры, забил гол и сделал одну передачу). Но все-таки хотелось бы обратить внимание на этого первого в истории команды форварда по одной причине. Если вам, глубокоуважаемый читатель, выпала честь быть болельщиком Тампы, вы, наверное, поймете все сразу. Если нет – просто обратите на это внимание как на первый признак своеобразной тенденции. Рост Монго составлял 175 сантиметров. Он никогда не был задрафтован клубом НХЛ. Первый официальный игрок на позиции нападающего в истории хоккейной команды из Тампы. В 2010 году Мишель Монго скончался от рака.

Следующего форварда, пополнившего ряды Тампы, в материале об истории клуба пера русско

язычного болельщика Молнии также нельзя обойти вниманием. Под 22-м номером на драфте расширения был выбран первый русский хоккеист в истории Тампы. Им стал бывший московский динамовец (а в НХЛ – игрок Эдмонтона) Анатолий Семёнов. По окончании драфта Молния несколько дней не могла связаться с Семёновым и сообщить ему о переходе. Он отдыхал в Москве и не отвечал на звонки. Когда дозвониться наконец удалось, на другом конце провода прозвучал странный ответ: «Тампа»? Нет, я играю за «Эдмонтон». Хоккеист повесил трубку. Через агента Анатолий узнал об итогах драфта расширения, и с ним подписали контракт на 4 года общей суммой 1,5 млн долларов. На момент подписания контракта он стал самым высокооплачиваемым нападающим в команде – Эспозито ждал от него по 30 шайб за регулярный чемпионат.

После техничного Семёнова последовали мышцы – Майк Хартман из Виннипега и Бэзил МакРэй из Миннесоты.

Под 28-м номером на драфте расширения Фил Эспозито выбирает очередного невысокого (178 сантиметров роста) нападающего из Нью-Йорка Айлендерс – Роба ДиМайо. Под 30-м – Стива Мальтэ из Квебека. 32-й – Дэн Винселетт из Чикаго. Под 34-м номером на драфте расширения братья Эспозито берут нападающего оборонительного плана Тима Бергланда из Вашингтона.

Наконец, доходит очередь и до 36-го выбора. Всего на две команды – 42 выбора на драфте расширения. Таким образом, до его окончания остается назвать всего 6 игроков, которые сменят команду либо на Тампу, либо на Оттаву.

Тони Эспозито называет имя очередного невысокого (178 сантиметров) нападающего, предыдущие два сезона проведшего в Торонто. Центрфорварду 27 лет. Его зовут Брайан Ричард Уолтер Брэдли.

Брайан Брэдли родился 21 января 1965 года в городке Китченир, в канадской провинции Онтарио. Удивительно, но факт: талантливый тинэйджер не попал в состав юниорской команды родного города – Рэйнджерс – и был вынужден отправиться в соседний Лондон, чтобы выступать в составе тамошних Рыцарей. В рыцарских доспехах Брайан набрал 295 очков за четыре сезона. После первых двух, в которых он набрал соответственно 78 и 119 очков, в 1983 году талантливого плеймейкера заприметили скауты Калгари, в результате чего Брэдли оказался задрафтованным именно этим клубом под общим 52-м номером.

Возможно, он мог оказаться и выше в драфтовых списках, но габариты в те годы были одним из главных мерил будущего отдельно взятого хоккеиста. Рост меньше 180 сантиметров был если не приговором, то, как минимум, веской причиной не связываться – дело такого хоккеиста рассматривалось выездной тройкой в особом, ускоренном порядке.

Пробиться в основной состав Огоньков форварду было не по силам, что он и сам прекрасно осознавал, и даже не пройдя тренировочный лагерь, Брэдли отправился назад в юниорскую команду. Два года спустя, когда он набрал 14 очков в 7 матчах в составе молодежной сборной Канады на чемпионате мира, руководство Флеймс решило, что не стоит откладывать дело и подписало с новичком первый профессиональный контракт. В основу Брайану все-таки пробиться не удалось. Сомнения относительно его габаритов и физической силы преследовали Брэдли на протяжении всей его карьеры, но особенно сильно это проявлялось в ранние годы. Несмотря на то, что он продемонстрировал потрясающие навыки и умения на уровне младших лиг Северной Америки, у Калгари не было места в составе для невысокого центрфорварда, поскольку у них и так не хватало габаритов в центральной линии атаки – лишь Джоэль Отто в то время был «гигантом», в то время как остальные три центра – Дэн Куинн, Кэрри Уилсон и Стив Бозек – ростом и весом не отличались.

В дебютном сезоне (1985-86) Брэдли провел 5 матчей в регулярном чемпионате НХЛ, сделав одну голевую передачу. Забавно, но выиграй в том году Калгари финальную серию у Монреаля, имя Брэдли было бы нанесено на Кубок Стэнли – свой первый (и в том году единственный) матч в плей-офф он провел в финале Кубка (третий матч серии), выполнив, таким образом, условие нанесения имени на Кубок для победителей (41 или более матчей в регулярном чемпионате или хотя бы 1 игра в финале Кубка Стэнли). Но Калгари тогда проиграл. Вот еще из занятного – в той же игре дебютировал в составе Калгари и другой нападающий (для него, правда, это был и вовсе первый матч в НХЛ), Бретт Халл.

В следующем году Брэдли и Халл сформировали ударную связку Монктона. За первые 20 матчей сезона Брэдли набрал 28 очков (12+16), после чего получил вызов в основу. Халл остался в Монктоне. Интересно, что свой первый гол в НХЛ Брэдли забил в ворота… Уэнделла Янга, который проводил тогда свой первый сезон в НХЛ в составе Ванкувера.

По окончании сезона Брэдли оказался перед выбором. Его включили в расширенный список кандидатов в сборную Канады на Олимпийские игры 1988 года, которые проходили как раз в Калгари. Но для этого ему, по сути, необходимо было прервать профессиональную карьеру (игроки, имевшие профессиональный статус, до Олимпиады не допускались) и весь сезон посвятить игре за сборную Канады на различных международных турнирах. Учитывая и понимая, что сезон ему, скорее всего, предстоит провести либо в Монктоне, либо, в лучшем случае, мотаясь между Калгари и Монктоном и просиживая штаны на скамейке запасных, Брайан решил участвовать в программе сборной Канады.

Брайан провел хороший год, однако сами Олимпийские игры были для Брэдли средними. Он сделал 7 передач в 7 матчах, но его игровое время было существенно сокращено из-за добавления в состав некоторых игроков НХЛ, которых клубы отпустили на Олимпиаду (в то время сезон не прерывался ради проведения Олимпийских игр). Чуть раньше звено Брэдли, которое включало также Сержа Бойсвера и Уолли Шрейбера, стало лучшим звеном сборной Канады на известном московском турнире – Призе Известий.

Но появление в команде таких НХЛ-овцев, как Стив Тамбеллини, Джим Пеплински и Кен Яремчук, заставило это звено переориентироваться с атаки на оборону. Появление в последнюю минуту далеко не самых звездных НХЛ-овцев, по оценкам канадских болельщиков и специалистов, стоило сборной сыгранности, и, скорее всего, медалей – канадцы финишировали четвертыми. В общей сложности в том сезоне в составе сборной Канады на различных турнирах Брэдли провел 54 игры и набрал 41 очко.

Сразу после Олимпиады руководство Ванкувера предложило Калгари обменять нападающего и получило «добро». Калгари фактически избавилось от ненужных, по их оценке, игроков в лице Брэдли, Кевина Гая и Питера Барковича, приобретя взамен любимую боксерскую грушу Боба Проберта – полицейского Крэйга Кокса (ни одна встреча между Детройтом и Ванкувером не обходилась без драки между Пробертом и Коксом, ровно, как ни одна драка между Пробертом и Коксом не обходилась без нокаута последнего). Примечательно, что болельщики Ванкувера восприняли этот обмен как ошибку своего руководства, с ходу признав полученных игроков профнепригодными.

Руководство же клуба рассматривало Брэдли в качестве Рыцаря в сверкающих доспехах – этим обменом Кэнакс закончили реформирование убийственной тройки юниорского хоккея из London Knights – Брэдли в центре, Джим Сэндлэк и Дэйв Лаури – по краям. Лаури и Сэндлэк были приобретены Ванкувером чуть ранее и пока не оправдывали возложенных на них надежд. Клуб рассчитывал, что с появлением Брэдли эта троица вспомнит былые годы и будет рвать соперников уже на уровне НХЛ.

Уже в плей-офф 1989 года Брэдли, носивший 10-й номер, который впоследствии достался Павлу Буре, поделил титул лучшего бомбардира команды с ныне легендарным, а тогда – новичком Тревором Линденом – 7 очков в 7 встречах.

Вскоре после прихода Брайана Лаури был обменян в Сент Луис, а Брэдли и Сэндлэк не смогли вместе показать того хоккея, на который рассчитывали руководители клуба. Тем не менее, сам Брэдли провел свои годы в Ванкувере с пользой. В первом полном сезоне он забил 18 голов и набрал 45 очков, во втором – 19 голов и 48 очков. Он показывал потрясающее мастерство владения шайбой и видение площадки, однако его было относительно легко лишить шайбы вследствие небольших габаритов.

Это не помешало ему выиграть титул «Most Exciting Player» (самый захватывающий игрок), приз, учрежденный болельщиками команды, который доставался таким легендам Ванкувера, как Стэн Смайл, упомянутые Тревор Линден и Павел Буре.

Начало сезона 1990-91 было таким, что все ожидали, что Брэдли обновит персональные рекорды результативности – после 44 игр на его счету было 31 очко. Но в этот момент Ванкуверу срочно потребовался мобильный защитник. Брэдли отдали в Торонто в обмен на Тома Курверса (запомните, кстати, и это имя, он еще станет фигурантом нашего дела).

По итогам сезона 1991-92, во время которого он набрал 31 очко (10 голов и 21 передача) в 59 встречах, руководство Торонто решило не защищать Брэдли перед драфтом расширения.

Фил Эспозито был против того, чтобы брать Брэдли в команду. Причина все та же. Низкий рост. Маленькие габариты. Плюс история различных травм. Однако Тони Эспозито настоял на выборе Брэдли, указывая, что у того самое лучшее катание из всех доступных игроков и он является «умным» игроком с правильным чувством игры.

«Фил, мы в Конференции Кэмпбелла, а здесь гораздо важнее катание, чем габариты. А этот парень катается слишком хорошо, чтобы его не замечать», – сказал Тони.

Фил в своей книге в итоге был вынужден признать правильность выбора. Хотя и не преминул добавить: «Хотя вынужден заметить, что он отвратительно играл на вбрасываниях. Я спокойно у него их выигрывал, а мне ведь уже полтинник был».

Сам Брэдли спустя уже много лет в интервью в честь 20-летия команды сказал: «Я понимал, что меня выберут на драфте расширения. И понимал, что вероятность 50 на 50, что я попаду либо в Тампу, либо в Оттаву. Я молился, чтобы это была Тампа, поскольку я всю жизнь играл в Канаде. И вот мне говорят: «Брайан, тебя выбрали на драфте расширения. Тебя выбрала Оттава». Я расстроился: «Ну почему всегда Канада? Ну, может, в следующий раз это будет Квебек или Монреаль». А потом тот парень говорит: «Ой, извини. Я ошибся. На самом деле тебя взяла Тампа». Я сразу просиял».

Следующим после Брэдли Громовержцем стал Кит Осборн из все того же Торонто. Тут тоже стоит притормозить, но не из-за личности Осборна, карьера которого в НХЛ ограничилась всего 16 играми (11 из них в составе Молнии), а из-за употребленного мной термина «Громовержцы». Тут, наверное, стоить забежать очень сильно вперед и сделать первое «личное» отступление и рассказать историю из серии «я и Тампа». Я обещал, что периодически буду вынужден на такие моменты отвлекаться. И в данном случае это будет первый такой раз.

Дело в том, что термин «Громовержцы» по отношению к игрокам Тампы впервые в русскоязычном написании употребил ваш покорный слуга примерно в 2001-2002 году при переводе одной из статей о команде для российского фан-клуба, а также для ресурса НХЛ.ру. Впоследствии его периодически использовали в отношении Тампы такие уважаемые издания, как «Советский Спорт» и «Спорт-Экспресс».

Возникло это русскоязычное прозвище как обычно из-за сложностей перевода. Конкретно из-за трудности перевода на русский язык англоязычного прозвища команды – Bolts. Ну как, скажите на милость, это правильно перевести? С одной стороны – Bolt – это, собственно, болт. Метиз. С метрической резьбой. С другой стороны (в контексте нашей истории) Bolt – это… Молния. Но только если Lightning – это молния в смысле грозного атмосферного явления, то Lightning Bolt – это конкретно тот самый зигзаг, который видит человеческий глаз. Но нет в русском языке такого термина. Молния она и в Тампе Молния. И в Африке молния.

Кстати, Фил Эспозито поддерживает мое негодование по данному поводу: «Если бы я хотел назвать команду Bolts, я бы назвал её Bolts. Болты – это к Франкенштейну».

Так вот, переводя ту статью, я никак не мог придумать, как же мне это перевести (обычно я переводил это как Молния, но конкретно в том пассаже речь шла про конкретного игрока, точно уже не вспомню, про кого, и на русском это как-то не звучало у меня: «Молния имярек»). На помощь пришла британская дэт-грайндкор-группа Bolt Thrower. Вообще, это название переводится как «Метатель Молний», и в нем подразумевается средневековое стенобитное орудие по типу арбалета. Но в отечественной музыкальной прессе это часто переводилось как «Громовержец». И вот «громовержец имярек» уже звучало звонко и красиво на языке Толстого и Достоевского.

С того момента я в своих переводах статей Эрика Эрлендссона (на тот момент – хоккейного обозревателя газеты Tampa Tribune, а сейчас ведущего независимый Интернет-ресурс LightningInsider) и других уважаемых авторов англоязычных материалов из Тампы для российского фан-клуба Молнии и для НХЛ.ру стал использовать этих «громовержцев» для перевода «Bolts». А после стал употреблять этот термин и в своих авторских материалах. А потом заметил, что вслед за мной его периодически стали употреблять и другие люди по отношению к игрокам моей любимой команды.

На этом нарциссический отрезок номер один закончен, вернемся к драфту расширения.

Следующим после Осборна братья Эспозито выбрали центра Шейна Стивенсона из Бостона. Его опыт в НХЛ ограничивался 19 матчами, нулем голов и одной голевой передачей. Это еще раз к вопросу о том, из пула каких игроков Тампа и Оттава были вынуждены набирать свои первые составы.

Наконец, последним выбором на всем драфте расширения стал игрок без всяких шуток легендарный. И он едва не пополнил список «НеЗабудемНеПростим», о котором мы говорили в контексте голкипера Фредрика Шабо. Ему не хватило для этого каких-то 8-10 часов. Тим Хантер, легендарный (без преувеличения) полицейский-тафгай Калгари (в чемпионском для Флэймс сезоне он наколотил 375… штрафных минут, а не голов, как можно было подумать, лидируя по этому показателю во всей НХЛ). Будучи выбранным под 42-м номером на драфте расширения из Квебека 18 июня, он был обменян 19 июня обратно в Квебек на более молодого коллегу по мордобойному цеху, Мартина Симара, и так называемые «будущие преимущества». «Будущие преимущества» (дословно – future considerations – будущие обсуждения) это виртуальные договоренности между командами о том, что при обсуждении следующей сделки, та или иная сторона получит преимущество. Своего рода «скидка на следующую покупку», или «бонусы на покупку» как это принято в некоторых магазинах. «Будущие преимущества» могут в итоге реализовываться в абсолютно различной форме. В качестве такого же обмена нужного игрока на встречные «будущие преимущества», которые, сталкиваясь друг с другом, аннигилируют. Или, например, обмен неравнозначных по своему уровню игроков один на один. Или даже обмен игрока на право подписать соглашение с генеральным менеджером (мы познакомимся конкретно с этим вариантом использования «будущих преимуществ»).

Обменом Хантера начался день 19 июня 1992 года. В этот день команды могли выбирать (а могли и не выбирать, и большинство клубов именно это и делали) игроков из студенческих команд США и Канады, которые по различным причинам не могли быть выбраны на драфте новичков НХЛ и при этом не могли быть подписаны в качестве свободных агентов. Чаще всего это был возраст: момент выхода на драфт новичков хоккеист уже перерос, а до окончания соответствующего учебного заведения (после чего он мог бы заключать соглашение с любой командой на правах свободного агента) оставался еще год или два. Если такие хоккеисты представляли для клубов интерес, они могли выбрать их в рамках дополнительного драфта, закрепив свои права в НХЛ на них. В большинстве случаев игроки, выбранные на дополнительном драфте, в НХЛ если и попадали, то звездами не становились. Хотя были и исключения. Об одном из них, Джоне Каллене, мы будем говорить, когда придет время. А из тех имен, которые уже прозвучали, отметим выбранного Молнией на драфте расширения защитника Шона Чэмберса – он был выбран Миннесотой (Северными Звездами) под общим восьмым номером дополнительного драфта в 1987 году.

В 1992 году Тони и Фил Эспозито остановили свой выбор на защитнике из Университета Альберты Кори Кроссе. Кросс был выбран под общим первым номером дополнительного драфта. Правда, стоит отметить, что он стал первым из всего лишь восьми игроков, выбранных в тот день. И первым из двух, которые сыграли в НХЛ (вторым был выбранный Квебеком голкипер Ричард Шульмистра). И единственным, кто провел в НХЛ больше двух матчей.

Выбрав Кросса, Фил Эспозито начал готовиться к одному из центральных событий НХЛ-овского межсезонья – драфту новичков. Готовился он своеобразно – пытаясь обменять принадлежащий Тампе первый номер драфта и кого-нибудь из выбранных на драфте расширения игроков на хорошего вратаря.

Цели он достиг условно. Безусловного первого номера в ворота Молнии он получить не сумел, но в целом вратарскую бригаду укрепить ему удалось. В обмен на все те же «будущие преимущества» из Сент-Луиса был получен голкипер Патрик (Пэт) Жаблонски. К Пэту прилагалась целая когорта не нужных блюзменам игроков, от которых они были рады избавиться. Стив Таттл, имеющий репутацию игрока «младших лиг» (и не сумевший эту репутацию опровергнуть даже в Тампе), и участник одного из самых жутких эпизодов в истории мирового хоккея – именно его конек рассек яремную вену голкиперу Баффало Клинту Маларчуку, а также тафгай Дарин Кимбл. Плюс защитник Роб Робинсон, которому не всегда находилось место даже в фарм-клубе Сент-Луиса. Кроме Жаблонски из участников этого обмена только Кимбл еще проведет какое-то количество матчей в НХЛ (в Чикаго). НХЛ-овские перспективы Таттла и Робинсона если и были, то в итоге так и не оправдались.

В рамках третьего обмена 19 июня (первым, напомним, был Тим Хантер) Эспозито получил правого крайнего нападающего Дэнтона Коула из Виннипега. В обратном направлении проследовали все те же «будущие преимущества».

Даже совершив эти три сделки, Эспозито продолжал попытки найти вратаря и предлагал всем желающим такой ценный актив, как первый номер драфта новичков (если верить ему самому).

Поняв, что все его попытки безуспешны, 20 июня он вошел в Монреальский форум, планируя сделать первый в истории выбор Тампы на драфте «русским» (и тогда бы это был первый русский игрок, выбранный на драфте под общим первым номером).

«Мне хотелось, чтобы под первым общим номером мы выбрали атакующего игрока, потому что такова моя натура, да и сам я был таким игроком. Я нацеливался на Алексея Яшина из московского «Динамо». Но все наши скауты настаивали, что нужно выбрать Романа Хамрлика – защитника, блиставшего в национальной сборной Чехословакии», – вспоминает Фил.

И вот в этом самом месте я бы хотел сделать отступление и указать на один интересный момент в отношении того, о чем я говорил в самом начале – о доверии Филу Эспозито как историческому источнику. Приведенная выше цитата взята из книги Эспозито «Гром и Молния», которая вышла в свет в 2003 году. А спустя 10 лет, когда команда отмечала свое двадцатилетие, в 2013 году, Фил разродился статьей на официальном сайте, где написал следующее:

«На мой взгляд, Роман был лучшим новичком на драфте 1992 года. И он был защитником, как я и хотел. Был бы на его месте вратарь – я бы выбрал вратаря, потому что считаю правильным так делать. Вы начинаете строить команду с сильного вратаря, затем – защита, и потом переходите к нападающим. Таков был наш план, но нам пришлось поступить несколько иначе, поскольку у нас никогда не было возможности взять вратаря».

Таким образом, если в отношении попыток получить хорошего вратаря Эспозито более чем последователен в своих рассказах про первые годы команды, то вот в отношении пары Хамрлик – Яшин его цитаты прямо противоположны. То ли он хотел взять Яшина, но брат и скаутская служба уговорили его выбрать Хамрлика, то ли он с самого начала хотел брать Романа. То ли Эспозито хотел под первым номером взять атакующего игрока из-за своей натуры, то ли защитника (ну, поскольку вратаря не было), потому что он считал так правильным строить команду. Однозначный ответ на этот вопрос мы уже вряд ли узнаем.

А выбрали под первым номером в итоге все-таки Хамрлика. Яшин ушел вторым в Оттаву.

Роман дебютировал во взрослой команде AC ZPS из города Злин (стоит отметить, что команда очень часто меняла названия и на момент написания этих строк называется PSG Berani Zlín) в 16 лет, забив 2 гола и сделав 2 передачи в 15 встречах. На следующий год на его счету 5 голов и 5 передач в 34 встречах за взрослую команду. На молодежном Чемпионате мира 1992 года 17-летний Хамрлик забросил 3 шайбы в 7 матчах.

С Хамрликом мы еще относительно часто встретимся на этих страницах.

Следующим новобранцем Молнии стал также защитник, выступавший за команду из родного города братьев Эспозито – Су-Сен-Мари. Под общим 26-м номером во втором раунде был выбран Дрю Баннистер.

Эспозито не раз подчеркивал в своих воспоминаниях, что в первые годы существования Молнии ему помимо, собственно, хоккейных вопросов приходилось заниматься также и вопросами маркетинга и продвижения новой команды. В связи с этим некоторые совершаемые им действия были продиктованы именно этими соображениями – желанием привлечь общественное внимание к его детищу. Главный маркетинговый ход, заставивший изрядно погудеть всю Лигу, да и не только ее, ему еще только предстояло сделать. Но на драфте 1992 не обошлось без попытки привлечения внимания, правда, имевшей под собой вполне хоккейные обстоятельства.

Представьте себе. Третий раунд драфта. Общий 49 выбор. На сцену поднимается Фил Эспозито и сообщает: «Тампа Бэй Лайтнинг выбирает… Гретцки!». И после небольшой паузы уточняет: «Брента Гретцки из Беллвилль Буллз, хоккейная лига Онтарио».

Не то, чтобы никто не ожидал, что младшего брата величайшего хоккеиста в истории НХЛ выберут на драфте. Это как раз было предсказуемо, поскольку Брент в юниорах был вполне заслуживающим этой чести хоккеистом. Просто это в любом случае было обречено на всплеск внимания к команде, которая сделала бы этот выбор. Сложно сказать, чего было больше в этом шаге – желания обратить на себя внимание или все-таки высокой оценки игровых качеств Гретцки-младшего.

Брент Гретцки младше своего великого брата на 11 лет – он родился 20 февраля 1971 года. Первый сезон в юниорах прошел для Брента в сезоне 1989-90 годов, когда Уэйн один за другим штамповал рекорды НХЛ. В 66 встречах в составе Belleville Bulls Гретцки-младший отметился 47 (15+32) очками и завоевал репутацию неплохого оборонительного форварда. Славы брата ему, естественно, никто не пророчил, тем более что средний брат хоккейного семейства – Кит – задрафтованный Баффало в третьем раунде 1985 года, никогда не поднимался выше третьего-четвертого звена клубов уровня Интернациональной Хоккейной Лиги (ИХЛ) и Американской Хоккейной Лиги (АХЛ).

По окончании следующего сезона в копилке Брента оказалось уже 82 (26 голов, 56 передач) очка в тех же 66 матчах. Теперь уж о кандидатуре младшего брата Великого стали размышлять некоторые НХЛ-овские клубы, однако на драфте Брент так и не был выбран. Причиной стала все та же больная мозоль хоккеистов с ростом ниже 180 сантиметров, игравших в тот период – «слишком маленький, слишком легкий, будет проигрывать в силовой борьбе, бла-бла-бла и далее по тексту». Уэйн Гретцки – и тот не считался образцом атлетизма. А его младший брат был на 6 сантиметров ниже и не обладал таким космическим талантом.

Следующий сезон Гретцки-младший начал в качестве капитана «Быков», став в результате вторым бомбардиром своего клуба (вслед за Дэрреном МакКарти), набрав 121 (43 гола, 78 передач) очко в 62 поединках (МакКарти – 127 (55 голов, 72 передачи) в 65 встречах). В результате оба форварда оказались на драфте 1992 года с приличными характеристиками скаутов, хотя выбор Гретцки прогнозировался в поздних раундах – габариты к тому моменту не изменились, а по возрасту он был старше большинства из юниоров, выбиравшихся в том году.

Так что выбор Эспозито был с одной стороны продиктован хоккейными качествами младшего брата величайшего хоккеиста в истории, а с другой стороны был сделан, чтобы привлечь дополнительное внимание к команде со стороны пишущей братии, которая уже на следующий день разродилась заголовками о том, что младший Гретцки выбран новым флоридским клубом.

В четвертом раунде Эспозито выбрал универсального, или как сейчас принято говорить, «двустороннего» нападающего Аарона Гейви. На момент драфта Гейви не выделялся в юниорах ничем особенным, кроме клуба. Он набрал лишь 18 очков в 48 встречах. Зато играл он все за тех же Грейхаундз из родного города братьев Эспозито – Су-Сен-Мари. Гейви предстоит провести в юниорах еще два сезона, в последнем из которых на его счету окажется уже 102 очка в 60 играх.

В пятом раунде, когда дошло время до объявления 97 общего номера, Эспозито задумался о необходимости обеспечения силовой поддержки. Левый крайний нападающий из команды Летбридж Харрикейнс (Западная хоккейная лига), Брэнтт Майерс, в 53 играх набрал всего лишь 15 очков. Зато на его счету в этих матчах оказалось ни много ни мало 359 штрафных минут. Почти 7 минут штрафа в среднем за матч. Мне не удалось найти достоверной информации, но нельзя исключать, что юный Майерс дрался в каждой игре того юниорского сезона.

Следующим стал франкофон из главной юниорской хоккейной лиги Квебека Мартен Тэнгэй. 122-й общий выбор (шестой раунд) в целом был относительно успешным игроком в юниорском хоккее, но в конечном итоге профессионального хоккеиста из него не получилось.

В седьмом раунде под 145-м номером был выбран первый голкипер. Им стал Дерек Уилкинсон, выступавший в хоккейной лиге Онтарио. Интересно другое. В 9-м раунде под 204-м общим номером (через 59 человек после Уилкинсона, Тампа выбирала еще дважды в этот отрезок драфта) Виннипег Джетс выбрали вратаря, воспитанника советской школы хоккея – Николая Хабибулина. Мы к нему еще вернемся в свое время. Сейчас просто отметим, что на драфте Фил Эспозито выбрал в седьмом раунде Уилкинсона, хотя Хабибулин не был выбран вплоть до девятого раунда.

Игроки, выбранные братьями Эспозито с восьмого по одиннадцатый раунды драфта 1992 года, в истории клуба кроме данного факта никакого следа не оставили. Поэтому просто перечислим их имена. Левый крайний Деннис Максвелл – восьмой раунд, 170-й общий номер; защитник Эндрю Кемпер – девятый раунд, 193-й общий номер; афроканадец левый крайний нападающий Марк Тардиф (два сезона провел впоследствии в фарм-клубе Молнии) – десятый раунд, 218-й общий номер; центрфорвад из все того же юниорского клуба Су-Сен-Мари Том МакДональд, одиннадцатый раунд, 241-й общий номер.

На этом первый в истории драфт новичков для команды был закончен. Эспозито начал готовиться к следующему этапу формирования состава команды – рынку свободных агентов, до начала которого оставалось чуть более одной недели.

Чем занимался тренерский штаб в эти дни, сказать сложно. Можно лишь предположить, что не загорал на флоридском солнышке, а изучал пул хоккеистов, становящихся 29 июня (тогда рынок открывался именно в этот день) свободными агентами, готовых со скидкой на финансовые возможности команды и потенциальной заинтересованности идти в клуб, не сыгравший еще ни единой игры.

В день открытия рынка Молния подписала контракты с четырьмя хоккеистами. Первым стал наиболее значимый, наиболее опытный и наиболее «звездный» (в контексте сравнения с остальными свободными агентами, подписанными в тот день) – шведский форвард Микаэль Андерссон, проведший прошлый сезон в Хартфорде.

Во взрослом хоккее Микаэль дебютировал в составе команды 2-й лиги чемпионата Швеции Кюнгельв-Юттербю из Гетеборга, когда ему было… 14 лет. Через два года «Мике» перешел в клуб высшего дивизиона Вестра Фрелунда, где забил в первом же матче.

Когда ему исполнилось 18, Микаэля признали лучшим юниором сезона в Швеции. А чуть ранее Андерссон на европейском юношеском первенстве в ФРГ занял первую строчку в списке бомбардиров – 16 очков (8+8). Там же его назвали лучшим форвардом Европы. На драфте 1984 года он был задрафтован в первом раунде под общим 18-м номером. Осенью того же года в 18-летнем возрасте Микаэль попал в тренировочный лагерь Баффало и неплохо зарекомендовал себя там. В следующем году он надел форму команды НХЛ и стал самым юным игроком из Швеции, дебютировавшим в Северной Америке.

В первых четырех сезонах в Баффало Андерссон провел всего 97 матчей, забросил лишь четыре шайбы и сделал 33 голевые передачи. Самым удачным в Сейбрз оказался сезон 1987-88 годов, в котором Микаэль набрал 26 очков в 37 матчах (3+23). Однако он явно был способен на большее, что и продемонстрировал в фарм-клубе Рочестер Американс, команде заметной по меркам АХЛ. Здесь швед в 153 играх записал на свой счет 127 очков (46+81). В 1987-88 Микаэль вместе с командой победил в чемпионате АХЛ и Кубке Колдера.

Осенью 1989-го, после того как он успел сыграть 56 матчей и набрать 51 очко (18+33) в той же команде АХЛ, руководство Баффало ударило по рукам с руководством Хартфорда, и Микаэль надел форму нового клуба. Сезон 1989-90 стал лучшим с начала выступлений в НХЛ – 33 очка (13+20) в 50 встречах, восьмое место среди самых результативных в Хартфорде.

В сезоне 1990-91 Микаэль отыграл 41 матч за Хартфорд, но прицел у него сбился – всего 11 очков (4+7). Руководство отреагировало немедленно – шведа отправили в фарм-клуб Спрингфилд Индианс. В этой команде Андерссон вновь получил перстень чемпиона АХЛ, став первым шведским хоккеистом, завоевавшим подобный титул дважды. Между прочим, в финальной серии Спрингфилд победил бывшую команду Андерссона Рочестер (4-2). Микаэль был в центре внимания. В последнем матче (5-3) он забросил шайбу и сделал голевой пас, а всего в 18 встречах плей-офф набрал 18 очков (10+8).

Естественно, руководство Хартфорда обратило внимание на успехи «Мике» и сделало соответствующие перестановки.

Сезон 1991-92 Микаэль отыграл в Хартфорде на отличном уровне. «Я никогда не видел «Мике» в такой прекрасной форме, как в последнем чемпионате», – сказал Матс Сундин, игравший тогда за Квебек.

Всего на счету Микаэля в первенстве 1991-92 47 очков (18+29) и абсолютно лучший показатель в клубе по системе «+/-»: +18. Тем не менее, нового контракта от Китобоев он не получил и с легкостью согласился на предложение, поступившее из стана новой команды.

Другими игроками, подписанными в день открытия рынка свободных агентов, стали персонажи, существенно менее заметные до этого и оставившие в итоге куда менее заметный след в истории Тампы. Из этих троих наиболее заметный вклад предстояло сделать не задрафтованному защитнику из хоккейной лиги Онтарио – Крису ЛиПуме. В свои драфтовые годы ЛиПума не заинтересовал никого из скаутских служб клубов НХЛ и в свои 21 имел право заключить соглашение с любой из заинтересовавшихся его услугами команд на правах свободного агента. Заинтересовались флоридцы.

Абсолютно в той же ситуации находился и Шон Риверс. Также защитник. Также 21 год. Также никем не задрафтованный в предыдущие годы. Разница между ним и ЛиПумой в том, что Крису удалось в течение нескольких лет считаться игроком уровня НХЛ (правда, в весьма специфическом амплуа тафгая), а атакующий защитник Риверс ограничился лишь четырьмя встречами в лучшей хоккейной лиге мира.

Наконец, третьим стал еще один защитник Скотт Бостон, чья история как под копирку соответствовала историям ЛиПумы и Риверса. Отсутствие интереса от команд НХЛ во всех драфтовых годах и подписание контракта с Тампой в 21 год. Бостону, правда, так и не удалось дебютировать в НХЛ и провести там хотя бы один матч. Да и в АХЛ и ИХЛ, вторых по значимости лигах Северной Америки, ему не удалось стать хоть сколь-нибудь значимой фигурой, и основная часть его карьеры в итоге пришлась на лиги рангом ниже – лигу Восточного побережья (ECHL) и еще более слабую лигу Западного побережья (WCHL).

Следующего подписания пришлось ждать еще 10 дней. 9 июля новобранцем стал защитник Марк Бержевен (сердце болельщика Монреаля 2010-х на этих словах сжалось в болезненном спазме). На счету Бержевена к тому моменту уже было восемь сезонов в НХЛ и три клуба – Чикаго, где он дебютировал, Нью-Йорк Айлендерс и Хартфорд, где он относительно успешно (7 голов и 17 передач в 75 встречах) провел сезон 1991-92.

На следующий день Эспозито подписал еще двух ранее незадрафтованных 21-летних свободных агентов из главной юниорской хоккейной лиги Квебека – защитника Кристиана Кампо и правого крайнего Жана Блуэна.

Оба не оставили следов ни в истории Тампы (если не считать игры за фарм-клуб), ни в истории НХЛ. Зато следующее подписание, последовавшее 13 июля, оказалось вполне значимым в контексте истории команды, создаваемой братьями Эспозито. Во всяком случае, имя Роба Замунера мы с вами на страницах этой истории встретим еще не единожды. На тот момент на счету Роба было два сезона в системе Нью-Йорк Рейнджерс, почти полностью пришедшихся на фарм-клуб в Бингхэмптоне. На Бродвее Замунер провел лишь 9 игр, забил один гол, сделал 2 голевые передачи (первую передачу в дебютной игре), и, несмотря на статус свободного агента, формально считался еще новичком.

Одновременно с Замунером был подписан контракт с очередным незадрафтованным 21-летним защитником – Джеффом Бушананом. Ему предстоит пробиться в НХЛ только в сезоне 1998-1999. Проведет 6 игр за Колорадо, после чего на радостях от свершившейся мечты он завершит карьеру профессионального хоккеиста и станет актером.

21 июля подпись под контрактом ставит нападающий Крис Контос. Поскольку он и по сей день является держателем (причем первые 20 лет – в гордом одиночестве, а сейчас – на двоих с другим игроком, до знакомства с которым нам остается еще почти десять лет) одного из рекордов результативности Молнии (о самом рекорде мы поговорим уже относительно скоро), сделаем короткую остановку, чтобы рассказать про Криса.

Крис Контос родился 10 декабря 1963 года в самом что ни на есть хоккейном городе – Торонто. И как тут не суждено было стать хоккеистом? В Торонто любой мальчишка мечтает выйти на лед в форме Кленовых Листьев так же сильно, как и каждый советский мальчишка мечтал стать космонавтом в 70-х, 80-х годах прошлого века. C 1969 по 1975 год Крис выступает за молодежную команду города Колдуотер, название которого в переводе означает «холодная вода». В 16 лет он играет в клубе Норт-Йорк Флэймс, где набирает 94 очка в 42 матчах.

А в 17 лет Контос начинает выступление в главной молодежной лиге провинции Онтарио (OHL) за клуб Садбери Вулвз. Это был тот самый сезон, когда OHL изменили свое название с OMJH (Ontario Major Junior Hockey) и вышли из состава OHA (Ontario Hockey Association).

В тот первый сезон Волки играли крайне посредственно и заняли последнее место в своем дивизионе, не сумев выйти в плей-офф, а Контос набрал 44 очка в 56 играх. Следующий сезон он начинает в Садбери, но, проведя 12 матчей и набрав 12 очков, перебирается в Торонто Мальборос. Результаты в новом клубе уже совершенно другие: Контос набирает 92 очка в 59 играх, а его клуб доходит до четвертьфинала, где проигрывает Оттаве 67. В том же сезоне Крис попадает на драфт в НХЛ, где его выбирает уже в первом раунде Нью-Йорк Рейнджерс под пятнадцатым общим номером.

На следующий год канадец начинает сезон в составе Мальборос и играет там до конца декабря, попутно набирая 54 очка в 28 матчах. После этого он получает вызов в НХЛ в состав Рейнджеров из Нью-Йорка. 26 декабря 1982 года он дебютирует в НХЛ в матче против Пингвинов из Питтсбурга. В свой дебютный сезон он провел 44 матча и набрал 15 очков (8+7). В том сезоне ньюйоркцы дошли до финала дивизиона, но уступили своим извечным соперникам, Островитянам, которые и выиграли Кубок Стэнли. В том плей-офф Крис участия не принимал.

Следующий год был для Контоса не таким удачным: проведя всего 6 матчей и сделав одну передачу в составе Рейнджерс, он отправился в Юниорскую Канадскую Лигу, где выступал за клуб Талса Ойлерс. На его счету 21 матч и 18 очков.

Последующий сезон Контос проводит в большей степени в Американской хоккейной лиге, в клубе Нью-Хэвен НайтХоукс, попутно получая вызовы из Нью-Йорка. Тогда Контос считался большим талантом и подавал надежды, однако неопытность не позволила ему раскрыться полностью.

На следующий год судьба и вовсе засылает его в Европу, где он играл первую половину сезона в Финляндии за Ильвес, в 36 матчах за который он набрал 31 очко. Одно было ясно уже тогда: без смены клуба ему уже вряд ли удастся вернуться в НХЛ, так как в самом нью-йоркском клубе в него уже не верили. Так получилось, что последний матч за Синих Рубашек он провел 27 января 1985 года против Северных Звезд Миннесоты, а сменил НХЛ-овскую прописку только ровно через два года – 21 января 1987 года Контос был обменян в Питтсбург Пингвинз за центрфорварда Рона Дугэя. К слову, Дугэй будет одним из приглашенных в первый тренировочный лагерь Молнии, о котором пойдет речь в следующей главе. Доказать свою необходимость команде Дугэю не удастся и контракта он не получит.

Сразу получив место в основном составе Пингвинов, Контос отыграл 31 матч и набрал 17 очков. Однако ни Контос, ни 107 очков Марио Лемье не помогли клубу из Пенсильвании попасть в плей-офф.

Сезон 1987-1988 года канадец начал довольно неудачно, в 36 матчах ему удалось отличиться лишь однажды, добавив к этому 7 голевых передач. Такая игра не устраивала руководство Питтсбурга, и Контос снова сменил прописку – на этот раз он был обменян 5 февраля 1988 года в Лос-Анджелес Кингс, где в шести матчах регулярного сезона набрал 12 (!) очков, добавив к этому гол в четырех матчах в плей-офф, которые, к тому же, стали для него дебютными. Вообще сезон 87-88 получился для Контоса очень неоднозначным. Тот факт, что он играл за 4 разных клуба разных уровней в один год, говорят о многом. Он сыграл в двух клубах НХЛ, в клубе АХЛ – в том самом Нью-Хэвэне (16 матчей – 24 очка) – и в клубе ИХЛ Мушкегон Люмберджекс (10 – 9).

Большую часть следующего сезона Крис опять играет в Европе, на этот раз – в Швейцарии (ХК Клотен – 36 матчей, 55 очков (33 гола и 22 голевые передачи), а вернувшись назад в НХЛ, играет всего 7 матчей в основном составе Лос-Анджелеса, где ему удается отличиться голом и двумя передачами. Несмотря на это сезон завершился для Криса просто прекрасно. Он принимает участие во всех матчах плей-офф, где его Лос-Анджелес доходит до финала дивизиона, в котором проигрывает будущим чемпионам из Калгари, а сам Контос забрасывает 9 шайб в 11 матчах плей-офф. Именно этот отрезок считается лучшим в карьере уроженца Торонто.

К сожалению, даже эта прекрасная игра в серии плей-офф не позволила ему в следующем сезоне закрепиться в составе Королей, за которых он сыграл всего 6 матчей, где снова был не так уж и плох, набрав 4 очка (2+2) и коэффициент полезности +3, а остальную часть сезона проведя в уже привычном ему Нью-Хэвэне. Но снова ему доверяют в плей-офф, и он в пяти матчах забрасывает одну шайбу.

Поняв, что и Лос-Анджелес не станет ему домом, Крис решает в новом сезоне присоединиться к канадской национальной команде, в которой проводит 26 матчей и набирает 20 очков (10+10).

И вот тут-то новоиспеченный член НХЛ, Тампа Бэй Лайтнинг, выходит на канадца и предлагает ему присоединиться к клубу. (Здесь можно прочитать про Криса подробнее)

В период с 29 июля до начала августа братья Эспозито подписывают еще ряд игроков, которые имели определенный НХЛ-овский опыт, а один из них был уже настоящей легендой Интернациональной хоккейной лиги (по завершению ее существования он навечно остался самым результативным игроком в ее истории).

Это был младший брат известного в прошлом хоккеиста Дрю Калландера – Джок (именно Джок, а не Джек) Калландер. Не будучи задрафтованным, Джок провел 109 матчей в НХЛ в составе Питтсбурга и Тампы (мы забегаем вперед, но это не столь принципиально, поскольку речь идет о всего лишь 8 играх), зато в составе Мушкегона и Кливленда (ИХЛ) установил все возможные рекорды лиги, набрав 1 383 очка. Калландер дебютировал в юниорском хоккее незаметно, проведя за Реджину 19 игр, где отметился лишь 5 (3 гола, 2 передачи) очками. Но в следующих двух сезонах Западная хоккейная лига познакомилась с другим Калландером – 146 голов и 343 передачи за два года и титул лучшего бомбардира WHL в сезоне 1981-82. Несмотря на это Джок так и не был выбран на драфте, подписав контракт с Сент-Луисом на правах свободного агента. За Блюзменов он так и не сыграл, начав свою историческую для ИХЛ карьеру в Toledo Goaldiggers, где провел, правда, лишь 2 матча, не набрав ни очка. Зато следующие 4 сезона, уже в Мушкегоне, Калландер провел на одном дыхании, трижды подряд становясь лучшим бомбардиром. В 1987 году руководство Мушкегона договорилось о сотрудничестве с Питтсбургом, и лучший игрок команды подписал свой второй контракт с командой НХЛ. В том же году он дебютировал в НХЛ, набрав солидные 27 очков в 41 встрече. Несмотря на успехи, руководство Пингвинов предпочитало использовать Калландера в качестве наставника для молодежи в фарм-клубе и лидера этого самого фарм-клуба. В 1992 году, проведя весь регулярный сезон в Мушкегоне, Калландер был вызван в основу перед плей-офф. И вместе с Пингвинами стал двукратным обладателем Кубка Стэнли.

Другими подписантами стали центрфорвард Джейсон Лафренье, игравший ранее в Квебеке и Нью-Йорк Рэйнджерс (правда, преимущественно за их фарм-клубы), бывший защитник Бостона – Стефан Жан-Жиль Рише (поскольку одновременно с ним, а потом и в Тампе играл нападающий Стефан Жозеф-Жан Рише, и у этих двух игроков совпадали даже инициалы, я буду вынужден называть их по полному имени) – и бывший вратарь системы Эдмонтона (две неполные игры за Нефтяников) Майк Гринли.

5 августа был подписан контракт с нападающим Джоном Такером. С 1983 по 1989 он был основным игроком Баффало, долгое время являясь центрфорвардом первого звена и основным подносчиком снарядов главной звезде Сейбрз того периода – Дэйву Андрейчуку (будет время, и он станет едва ли не центральным персонажем и нашей истории). Но потом что-то пошло не так. Тренеры перевели его на правый фланг в надежде создать ударную супертройку: Андрейчук слева, Такер справа и в центре первый номер драфта 1987 года – Пьер Таржон.

В итоге карьера Такера покатилась вертикально вниз. Сначала он потерял место в первом звене, потом в основном составе, оставаясь в запасе, а затем и в команде – он был обменян в Вашингтон. В Вашингтоне тоже не задалось – и сезон 1990-91 он опять начинал в Баффало. Но опять был обменян – на этот раз в Нью-Йорк Айлендерс, где тоже успеха не снискал, и летом 1991 года, не получив никаких предложений в НХЛ, отправился на сезон в Италию. Разумеется, там игроку высокого уровня, коим он продолжал оставаться, развиваться было некуда (37 очков – 16 голов, 21 голевая передача в 18 играх), поэтому летом 1992 года он продолжал искать варианты возвращения в НХЛ. Но за полтора месяца работы рынка свободных агентов единственное предложение поступило только от Тампы. И он на него согласился.

Из оставшихся подписантов стоит отметить, пожалуй, что Стэна Друлию – очередного «карапуза» (177 сантиметров роста), дорога которого в профессиональный хоккей была тяжела и терниста, несмотря на определенный талант, которым обладал этот нападающий. Габариты, напомним еще раз, в те годы были едва ли не главным показателем, по которым осуществлялся естественный отбор.

Стэн Друлиа провел пять сезонов в хоккейной лиге Онтарио: начиная с сезона 1984-85 и до сезона 1988-89. Он начал свою юниорскую карьеру в команде Belleville Bulls, где отыграл два года, включая сезон, в котором он забросил 43 шайбы. В сезоне 1986-87 Стэн перешел в клуб Hamilton Steelhawks. Спустя два сезона в Гамильтоне Друлиа вместе с командой переехал в Ниагару, где команда стала именоваться Thunder (для тех, кто не знает английского – Гром, что как бы намекает).

В сезоне 1987-88 Стальной Ястреб Друлиа стал шестым бомбардиром ОХЛ, набрав 121 очко (52 гола и 69 передач). Годом позже, в своем последнем сезоне в юниорском хоккее, он завершил сезон вторым бомбардиром лиги после одноклубника Брайана Фогарти – те же 52 гола и 93 передачи дали в сумме 145 очков. В 17 матчах плей-офф того сезона Друлиа набрал 37 очков, а его клуб дошел до финала Кубка Робертсона, где, правда, проиграл Peterborough Petes в шести матчах.

В том же году Стэн был награжден Мемориальным трофеем Лео Лалонде в качестве лучшего игрока ОХЛ старшего возраста, а также Мемориальным трофеем Джима Мэхоуна, в качестве наиболее результативного правого крайнего нападающего.

Один год он отыграл за фарм-клуб задрафтовавших его Пингвинов из ECHL (единственный сезон, который он провел в этой лиге). В сезоне 1990-91 он набрал 140 очков во всего лишь 64 встречах за Knoxville Cherokees, став в итоге самым ценным игроком лиги восточного побережья. Его результат в том сезоне до сих пор является четвертым в истории лиги Восточного побережья.

В следующем году, подписав в качестве свободного агента контракт с Эдмонтоном, Друлиа забил 49 голов и сделал 53 голевые передачи (102 очка) в составе фарм-клуба Нефтяников из Американской хоккейной лиги. Его результат стал третьим в АХЛ в том сезоне. Но Эдмонтон это не убедило, и они не стали подписывать с ним новый НХЛ-овский контракт. За них это сделал Эспозито – 1 сентября 1992 года.

Помимо Друлии контракты с Молнией подписали левый крайний Марк Грин (0 матчей в НХЛ за всю предыдущую и последующую карьеру), голкипер Дэвид Литтман (2 матча за Баффало – по одному в сезонах 1990-91 и 1991-92), защитник Рик Ланц, пытавшийся спасти карьеру, которая катилась под откос.

Отдельного упоминания стоит подписавший контракт 21 августа защитник Джим Беннинг. Отдельного – по двум причинам. Во-первых, на момент написания этих строк Джим Беннинг трудится генеральным менеджером Ванкувера, что само по себе достаточно заметная позиция в НХЛ. А во-вторых, по результатам тренировочного лагеря в основной состав Молнии он не сумел пробиться, но вместо того, чтобы отправиться в фарм-клуб, объявил об окончании карьеры, став, таким образом, первым игроком Молнии, завершившим профессиональную игровую карьеру хоккеиста в этом клубе (не проведя, правда, ни единого матча, но это уже второй вопрос).

И на этой оптимистичной ноте мы и сделаем переход к первому в истории клуба тренировочному лагерю, ровно, как и к следующей главе нашего повествования.

© Все права на текст защищены автором. При перепечатке или цитировании текста, обязательна ссылка на книгу «#ВеримВТампу. История Tampa Bay Lightning. 1992-2021»  (ISBN 978-5-604-41359-3), издательство «Маска» и настоящую страницу.